Баблия. Книга о бабле и Боге

– И?..

Банкир замолчал в нерешительности, похрустел пальцами, губы покусал, а потом махнул рукой, типа раз пошла такая пьянка, пропивай последний рупь. Выпалил:

– И не хочу я тебе их платить!

– Кидаешь, значит, в очередной раз. Ну и правильно. Чего соскальзывать со скользкой дорожки, раз так хорошо скользится.

– Кто бы говорил, это не я к тебе с ментами в офис пожаловал, а ты.

– Да-да, компенсация за моральный ущерб. Так получается? Обидели мальчика, игрушку отобрали. Плачет мальчик, слезами горькими заливается. Только ведь игрушка чужая. Мальчик сам ручонками своими шаловливыми ее у дружка стырил.

– Ты, сука хитрожопая, заткнись немедленно! – Андрей окончательно вышел из себя. – Я никогда ничего не крал. Я работал много и тяжело всю жизнь. Впахивал как проклятый. А такие, как ты, посмеивались, по головке меня гладили снисходительно. Дольку норовили оторвать послаще от трудов моих. А я работал. И хрен тебе в зубы, а не тринадцать миллионов. Понял? Хрен!

Банкир сделал неприличный жест рукой и застыл. Лицо его пылало праведным гневом. Вылитая карикатура Кукрыниксов. Русский воин, дающий ответ фашисткой гадине.

«О, как самолюбие уязвленное с бабками людей заводят!» – внутренне поразился Алик. Полюбовался на банкира, сложил руки на груди, сказал восхищенно:

– Похож, похож. Прямо святой Георгий Победоносец с копьем. Одно лицо. Даже нимб вокруг головы проклюнулся. Если бы не знал тебя с веселых обнальных времен, когда ты пол-Москвы обул, поверил бы. Ты сколько банков перед Магаданпромом грохнул? Пять или шесть? Не суть важно. Но я-то думал, что ты так лишь с лохами поступаешь. А с правильными пацанами по-правильному. Я все понимаю, обидно, пришли, мордой в пол положили. Но ты кругом не прав, ты сам ситуацию до края довел. А теперь из-за жадности своей глупой и понтов болезненных за край уводишь.

– Да, воровал, обманывал. Чтобы выжить. Все тогда воровали, а я созидать всегда хотел. И получилось у меня. Не ворую, что-то большое создаю, настоящее. А ты как был жуликом мелким, так и остался.

– Да брось ты, Андрюш. Тошнит уже от твоих песен. Сам себя хоть не обманывай. Я – травоядное по сравнению с тобой. Я как большевик, граблю награбленное. Даже лучше, граблю награбленное у тех, кто награбил, у тех, кто народ ограбил. Вот как. Смотри, государство обувает всех, а бедных обувает больше всех. Шеф мой немножко обувает государство, а я совсем чуть-чуть шефа. И не обуваю вовсе, а так – процент беру заслуженный за работу. Получается, питаюсь продуктом третичной переработки из кровушки народной. Молочком пастеризованным. А ты, Андрюша, сыроедением увлекаешься. Прямо в горло народу вцепился и куски дымящиеся из него рвешь. Выйди в оперзал, послушай, народ стонет от боли, возмущается оговорочками хитрыми в договорах, три шкуры ты с него дерешь. А говоришь, не воруешь…

– Это рынок, это другое дело. Так все…

– О! Тогда как все и сейчас как все. И поверь мне, завтра тоже будешь как все. Да и черт с тобой. Каждый устраивается как может. А вот друзей старинных кидать нехорошо. Черт возьми, я не понимаю, зачем я с тобой разговариваю? Объясняю что-то. Ведь разговаривал уже сто раз. Не догоняешь ты, Андрюша. Все я, я. Я король, а остальные свинопасы. Все здесь, друг, свинопасы. Потому что в хлеву живем. Не бывает в хлеву королей. Устал я от тебя. Короче, идея была неплохая, но не прокатила. На документы, плати первую часть, потом остальное и расходимся.

– Почему это не прокатила? А если я сейчас твоему шефу позвоню? Расскажу о твоем проценте нехилом за труды адские. Я ему вместо тринадцати, пять лямов заплачу, он до жопы рад будет. А тебе кирдык тогда.

– Ну во-первых, шефу насрать, и не знаешь ты моих договоренностей с ним. Его то, что сверху, не волнует, лишь бы его интересы соблюдены были. Во-вторых, доказательств у тебя никаких. На моем офшоре разве написано, что он мой? Мало ли куда ты деньги отправляешь. А в-третьих, точнее, во-первых, как ты ему позвонишь?

– По телефону, как еще.

– А есть у тебя, Андрюша, телефон?

Телефон у банкира отобрали менты при захвате офиса. Те, что на столе стояли, работали только на внутреннюю сеть. Следуя заветам Ленина, при налетах правоохранители первым делом захватывали почту и телеграф. Андрей инстинктивно похлопал по карманам. Изменился в лице, сказал менее уверенно:

– Я менту твоему на допросе все расскажу, нет, не на допросе, прямо сейчас. Он шефа и наберет. Сто процентов наберет, выслужиться захочет.

– Попробуй. Мент в экономике разбирается плохо, а в тебе хорошо разобрался. Знает он твердо, что ты – жулик и кидала. Не думаю, чтобы он с тобой в дискуссии вступал. Попробуй, рискни всем, что имеешь.

– Но он тебя арестует, если я деньги сегодня не заплачу. Ты сам говорил.

– Говорил, а ты говорил, что посижу я два дня в КПЗ и выйду. И знаешь, я тебе верю. Ты за меня не беспокойся. Ты о себе подумай. Напоминаю последовательность: менты, арест, журналюги, новости, вот и сказочке конец, и банку твоему тоже.