Бабло пожаловать! Или крик на суку

— Это мы с Вами, — негромко заговорил отец Велорет, — понимаем насколько мир жесток и на что способны люди. Поэтому мы тревожимся больше их. Они же знают о неприязни в той мере, в которой им приходится сталкиваться по отношению к себе со стороны недоброжелательной части общества. И, слава Богу, что Дэвиса и Юлю никто не избивал и у них нет об этом жутких упоминаний. Надеюсь, и в детстве их не били тоже, — он повернулся к Рамсесу, когда семья зашла за угол. — Поэтому, молодой человек, степень волнения у них не сравнима с моим или Вашим переживанием.

Как потом оказалось, отец Велорет, когда узнал от Дэвиса о том, что у Юли кто-то находится, то поспешил, чтобы разобраться во всем основательно. Переживания, прежде всего, были связаны с незнакомцем, который мог оказаться представителем органа опеки, кого не особо желал видеть отец Велорет. А по дороге к дому он увидел, как группа молодых парней уходит в лес и среди них оказались двое с окровавленными лицами. Естественно, отец Велорет поторопился к дому, где, стукнув в окно, сразу же поспешил к входной двери, абсолютно не подумав о том, что Юля, услышав короткий стук, могла не заметить его за окном.

Когда разобрались со всем, Дэвис засобирался домой. Но Рамсесу, по непонятной ему до конца причине, почему-то не хотелось возвращаться к бабуле и он попросился на ночь к отцу Велорету. И тот любезно согласился. Но прежде чем остаться, Рамсес вызвался проводить парня — уже было темно и тревога о том, на что еще были способны молодые люди, никак у него не проходила.

10. Многослойность

Очевидная, но не видимая.

Вернулся Рамсес довольно быстро. Но Юля уже укладывала Веру спать и готовилась лечь сама. Пожелав им спокойной ночи и отказавшись поужинать, он прямиком направился в комнату к отцу Велорету. Кушать ему совершенно не хотелось. Сейчас более всего он желал прояснить ряд вопросов, которые засели в голове относительно новых знакомств: с Дэвисом, Юлей и, конечно, Верой. Даже думать о себе ему приходилось в меньшей степени, нежели о них. Это еще и было связанно с тем, что Рамсес «обрастал» информацией об этой семье и совершенно так ничего и не мог вспомнить о себе.

— Проходи, — пригласил Рамсеса в комнату отец Велорет, когда открыл дверь.

Первое, что бросилось ему в глаза, комната походила на жилье, как и у Юли. Те же габариты, та же мебель и расставлена в той же последовательности вдоль стен, а на окне висели точно такой же тюль и полотна штор с красивыми фалдами. Даже потертости на ткани, чем были покрыты стол и диван-«Книжка», поразительным образом располагались в тех же местах, как это выглядело в Юлиной комнате. Похожесть двух комнат заканчивалась решеткой за окном с мелким идентичным рисунком. Далее начиналось отличие. Вместо множества фотографий ребенка на стенах у отца Велорета висело большое количество икон. А место, где в соседней комнате были Верины игрушки, тут вдоль стены находилась раскладушка.

— Не удивляйся, — сказал отец Велорет, — помимо того, что я с недавних пор стал избегать всякой крайности вроде роскоши и великолепия, в этом казарменном помещении просто-напросто все одинаково. За исключением того, что сейчас в остальных комнатах давно никто не живет и вся мебель, аналогичная этой, покрыта устоявшимся слоем пыли. Когда-то здесь жили офицеры, поэтому убранство комнат одинаково, — ровно то, что и должно походить на военную однотипную казенность и не более.

— Такие красивые шторы во всех комнатах!

— Нет, — отец Велорет улыбнулся губами. — Это Юленька постаралась. Мне понравились шторы, когда она повесила их у себя. А захожу от нее к себе и вижу, на моем окне висят такие же! И она, проказница, — добавил он ласково, — переживала, что, пошитое ей, мне не понравится. Вот, ведь, сделала и себе и мне, — с восторгом сказал он, — и не повесила-то у себя, пока не дошила и для моей комнаты. Я-то и не догадывался. Смотрю, шьет — значит себе шторы-то, и все тут.

Отец Велорет открыл шкаф.

— Хочешь принять душ?

— Охотно, — согласился Рамсес, ловя себя на мысли, что это здорово освежит.

— Последняя дверь, направо. Вода — только холодная.

— Еще лучше! — порадовался Рамсес, но ненадолго. Он вспомнил предостережение Дэвиса, в котором холодная вода могла служить причиной потери памяти. Рассматривать это всерьез, глядя на отца Велорета при здравом уме и полном рассудке, который регулярно принимает холодный душ, он счел глупым занятием и улыбнулся в отрицание несостоятельным суждениям Дэвиса.

— Ну, да, стоит порадоваться, — отметил отец Велорет, конечно, не зная, о чем подумал Рамсес, — если помыться холодной водой один-то раз. А это, — он протянул, взятое из шкафа, постельное белье, на котором по бокам был виден штемпель воинской части, — для тебя.