Бабочка

Телефон трезвонил не переставая. Еще бы, такое дело. Я пока только проверял имена звонивших. Изредка, когда дело не терпело отлагательства – переключал на Николая, своего помощника. А сам то и дело косился на Свету. Иронично и нереально до жути, но у меня почему-то больше не хватало сил смотреть прямо ей в глаза. После того ошеломления и ужаса, который я увидел в глазах девочки, сообщив о трагедии.

Блин. День был совсем паршивым.

Меня разъедало чувство вины и боль от смерти брата, племянника. Этот коктейль разъедал внутренности надежней щелочи.

Невестка… не то, чтоб я обожал ее. Но был действительно благодарен и ценил за несколько вещей, которые она сделала в жизни. Я относился к Дине достаточно прохладно, она это знала. И все-таки, неким образом, без всякого обсуждения, мы выработали определенные правила сосуществования в мире, чтобы не беспокоить и не огорчать тех, кто был обоим дорог. На самом деле, существовало три пункта. Три поступка, которые она сделала, и за которые я был готов простить ей очень многое. Она это знала, Бог знает, каким местом вынюхала, даже Сашка не понимал, но эта изворотливая стерва догадывалась, что имеет рычаг давления на меня. И потому, наверное, Дина всегда казалась мне довольно хитрой, расчетливой и себялюбивой сучкой. Правда, при этом она все же любила своего мужа и детей. Так что, да, я был расстроен и ее смертью тоже. Потому что девочка рядом со мной, которая в данный момент даже не замечала, что я веду ее за руку, чтобы она не спотыкалась – эта девочка беззвучно плакала.

По щекам Светы катились слезы. Молчаливые и тихие, полные такого горя, которое мне и не снилось.

Она выжила тогда, когда вся ее семья погибла. Она не поехала с ними на этот гребаный отдых, и осталась цела и невредима. И, видит Бог, я собирался выписать этой школе нехилую сумму денег за то, что они своими экзаменами сохранили ей жизнь. Эта мысль растекалась по моим венам обжигающей радостью, перекрывающей в какой-то мере горе от смерти всех остальных. Если бы погибла Света… Если бы ее убили вместе со всей семьей – я бы сорвался нахрен и уже сам лично прострелил бы башку Малому. Этот выскочка попер против всех решений и понятий, зарвался. Распахнул пасть на слишком большой кусок. Он мной, Серым, подавится.

Блин, но Сашка ни за что, по факту, отгреб. Из-за меня получил пулю в лоб. За то, что мне захотелось большего. Хотя, не в пример этой суке, я порядка не нарушал, делал все, как следовало. Да и Саша не мог не знать, на что соглашался, когда я дело начал. И свою долю получил бы, на что и рассчитывал. Но так…

И Лешик. Твою ж мать!

Слава Богу, Света не поехала. Это пока помогало мне сдержаться и не свихнуться. Действовать медленно. Всем поставить на вид, как оборзел Малый. Как плевал на все понятия. Не то сейчас время, чтобы такое спустить. И серьезные люди это не хуже меня поняли. У меня уже имелись все гарантии, что никто не будет выставлять претензий, если я отомщу. Малый действительно превысил границы своей территории и власти. И я таки отплачу за брата, за племянника. Фиг с ним, даже за Динку. А особенно, за эти слезы Светы, которая сейчас села рядом со мной на сиденье автомобиля ни живая, ни мертвая.

Она была жива.

Эта мысль пробивалась сквозь все остальные с периодичностью где-то раз в пятнадцать секунд. Эта мысль помогала мне держаться. И она же усиливала вину: я готов был смириться с потерей всех остальных, если моя Бабочка осталась цела и невредима.

Один из охранников сел за руль. Второй опустился на переднее пассажирское сиденье. Мы со Светой сидели сзади. Она молчала и смотрела на руки пустыми глазами, не замечая, наверное, что пальцы подрагивают. Но я-то видел.

Я не собирался говорить ей, что всю ее семью убили. Авария – неплохая отмазка. На похоронах гробы будут закрыты. Скажу, что ей не стоит видеть их такими, покалеченными. Пусть помнит родителей и брата целыми и невредимыми. Мне Света поверит. Она всегда мне верила.

Не выдержав этого озноба, что все сильнее охватывал девочку, я сжал ладонью ее пальцы. Попытался согреть, дать ощущение какой-то поддержки. Вытерпел ровно две минуты и, послав все на фиг, притянул ее к своему боку, обняв второй рукой за плечи.

Словно не выдержав этого, Света вдруг зарыдала в полный голос, наклонив голову, пряча свое лицо в наших переплетенных пальцах.

Несмотря на свою боль, она стеснялась охранников. Во всяком случае, я успокаивал себя этими мыслями. Не меня. Меня она никогда не стеснялась. Раньше.