Бабочка

Обняв ее еще крепче, я принялся просчитывать все, что должен успеть сделать за эти два дня. Не было права на ошибку. Не могло случиться ни одной осечки. Не теперь. Сегодня наши люди доставят тела. Похороны назначены на завтра. Мы со Светой будем на них. Как и родители Дины. Они сразу заявили, что займутся воспитанием Светы, с радостью возьмут на себя опеку, едва я сообщил им о трагедии. Мололи что-то про неудобство для такого закоренелого холостяка, про мое полное неумение воспитывать детей. Тем более подростков. Тем более девочек. Ясное дело, все это они пытались сказать корректно. И жевали сопли, давя на то, что Света – единственное, что осталось у них.

Ага, хрен им на постном масле, а не мою Бабочку. Никому она не достанется. Конечно, придется переиграть все планы. И ее, и те, что Сашка строил на будущее дочки. Но я просто не могу ее теперь никуда выпустить, не то, что позволить выскользнуть из круга моего влияния и силы. Свету я уберегу любой ценой. И в вопросе ее безопасности ничего не будет значить ничье мнение, кроме моего. Потому сразу после похорон мы едем на дачу, где она будет под полной охраной. А потом переберемся ко мне полностью.

Глава 2

Света

Когда машина въехала в ворота нашего дома, я все еще плакала. Не знаю, со мной впервые такое случилось, но я просто не могла прекратить. Не получалось справиться со слезами. Казалось – все, поняла, выплакала, успокоилась и можно вытереть щеки. Но стоило сделать глубокий вдох – и все начиналось заново. С воздухом, я словно по-новой захлебывалась слезами, и вновь принималась рыдать.

Не уверена, но кажется, дядя Сережа, к тому моменту уже усадивший меня к себе на колени, серьезно забеспокоился. Он даже раз велел водителю остановиться и «сгонять в аптеку за какими-то пилюлями, чтоб успокоить меня». Я хотела возразить и сказать, что все нормально. Но не справилась и с этим.

Правда, и глотать таблетки дядя меня пока не заставлял. Только крепко обнимал и гладил по голове, будто понимая, насколько мне больно. И понимал, я уверена, ведь и он потерял всю семью, кроме меня. Мы с ним оба всех потеряли.

На этой мысли я начинала рыдать еще больше и цеплялась за рубашку дяди Сережи. Он, кажется, не возражал, что уже весь перепачкан моими слезами и, якобы, водостойкой тушью, находившейся на пике популярности среди девчонок нашего класса. А я у мамы на нее столько денег выпросила…

Любые мысли о родителях или брате заставляли меня сжиматься комком.

Дом произвел такое же впечатление. Он просто перестал быть моим домом. Вот, вроде, я только утром выбегала на этот двор, вымощенный красивой разноцветной плиткой по какому-то правилу фэн-шуя, обожаемого мамой. Только несколько часов назад плюхнулась на заднее сидение такси, которое всегда вызывала для меня Марина Олеговна, наша домоправительница, повар и нянька по совместительству, если папы не было, чтобы подбросить меня до школы. Все было точно так же. И совсем по-другому. Я еще не могла тогда понять, что же не так. Просто испугалась. Для меня дом вдруг показался таким же мертвым, как и все, кто жил здесь со мной.

- Мы останемся здесь сегодня на ночь? - всхлипывая и шмыгая носом, чтобы не добавить к разводам на рубашке дяди еще и свой истеричный насморк, я глянула на такую же заплаканную Марину Олеговну, вышедшую на крыльцо, едва мы въехали.

- Нет, Бабочка, ты просто собери те вещи, которые тебе больше всего сейчас нужны. Остальные нам привезут позже. И поедем туда, где я остановился.

- Хорошо, - мне стало легче.

Я не знала, куда мы направляемся. Обычно дядя жил у нас, когда приезжал. И тем более понятия не имела, почему в этот раз он решил найти другое жилье. Но мне, и правда, стало легче от мысли, что я не должна буду бродить по комнатам и спать в доме, где все буквально пропитано ароматом духов моей матери, одеколоном отца, и пеной для ванны, которой обожал обливаться Лешка. Я бы просто не выдержала этого. Не сегодня.

В этот момент у дяди Сережи завибрировал мобильный. Телефон звонил все то время, пока мы ехали, но он не поднимал. Сейчас же ответил:

- Да. Хорошо. Понял. Ладно. Работайте, - совершенно непонятно для меня, лаконично пообщался он с кем-то.

И глянул на меня все с той же непроницаемой грустью:

- Похороны будут завтра, Бабочка. В десять. После этого мы сразу отсюда уедем. Будешь собираться – подумай, что тебе еще нужно. Составь список для Марины Олеговны. Я пришлю кого-то, и все привезут на дачу.

Я кивнула, при этом понимая, что не в состоянии сейчас думать. Мысли, они словно расплывались в моей голове, расходились кругами, как на воде, когда в нее бросаешь камешек и наблюдаешь. Никакой четкости и ясности. И все-таки я надеялась, что постараюсь.

На пороге дома мы разделились: дядя Сережа крепко прижав меня к себе напоследок и, прошептав на ухо «держись, моя маленькая», пошел на кухню. Я слышала, как он о чем-то начал разговаривать с Мариной Олеговной.