Бабочка и факел

— По сути говори! — опять потребовала четвертая, самая нетерпеливая.

— По сути. Ну, по сути те послы производили впечатление. И батюшка говорил, что они очень сильные маги, не всякий наш магистр-природник с ними сравнится. А уж темные… Вы, кстати, знаете, что они договорились и в следующем году к ним пошлют наших амулетчиков и кого-то из кикх-хэй, чтобы учить. А от них нам тьмаборцев, чтобы помогали группе мастера Локара. У них там опыт именно с нашей тьмой…

— Ты опять отвлекаешься! Начхать мне на тьмаборцев, лишь бы этот предмет профильным не сделали, хватит нам и защиты. Ты говори по сути! — перебила ее четвертая.

Рассказчица печально вздохнула.

— Так вот, про магов, природников, — сказала она. — Понимаете, те их послы казались сказочными существами из-за своей силы и возраста. У них там, чем сильнее маг и чем лучше он слился с их лесом, который для них фактически источник… в общем, батюшке кто-то рассказывал, что у них даже есть маги, которые живут по тысяче лет. Правда, живут они уже странно и на людей не сильно похожи. Есть такие, как те послы, которым несколько сотен лет и очень тесная связь с лесом. А есть девчонки вроде нашей проблемы. Обыкновенные. Она такая же аспирантка, как и все. Она даже близко не магистр и даже не мастер еще. Всего лишь старший ученик, которого сюда отправили, чтобы она чего-то здесь набралась и, может, развила в себе что-то, нашла какое-то понимание. И не факт, что найдет. Понимаете?

— Понимаю. Она всего лишь выскочка, как я с самого начала и говорила. А вы заладили про неизвестную магию. Была бы у нее неизвестная магия, стала бы она просто драться? Аспирантам же можно магию использовать без ограничений! — опять вскинулась вторая.

— И что будем делать? — спросила третья.

— Что-что?! — раздраженно переспросила вторая. — Проучим. Есть у меня одна идея, только надо, чтобы кто-то помог, а то не справлюсь. И никакой магии, за которую нас могут наказать. И жаловаться она не побежит с таким-то позором. Пробираться будет кустами, а потом отмываться сутки. А мы в храны запишем, а потом «потерям» их, где-то, где побольше людей сможет посмотреть. И она даже не будет знать, почему над ней хихикают.

— Дурость какая-то, — рассудительно сказала первая.

— У тебя есть идея лучше?! — вызверилась на нее вторая.

Оппонентка покачала головой.

— Отлично, все, что нам нужно, это ее поймать и не дать драться. А там мы ее вытряхнем в яму и присыплем сверху соломой и перьями. Я даже свою подушку пожертвую.

— Так… — задумчиво сказала третья.

— И я знаю, кто и где нам выкопает яму! — обрадовала ее вторая. Отомстить ей хотелось больше всех. Тем более, у нее даже реальный повод был. — И ловить ее будем в городе, а то тут еще защитники набегут, восхищенные оттопыренными ушами.

***

Если бы Ваня увидел Бетхиша Буликара, он бы окончательно разочаровался в жителях соседнего материка. Потому что на эльфа этот мужчина был похож меньше всего. Он был высокий, с тяжелой фигурой, широкими ладонями и грубым лицом. Щетина зрелище только ухудшала и делал его похожим на вышедшего из леса разбойника. От него даже особо впечатлительные прохожие шарахались. А жесткие черные волосы вечно выбивались из короткого хвостика, и делали его облик еще неряшливее, а по темноте и страшнее.

А еще у него были обыкновенные человеческие уши, даже не сильно оттопыренные. В детстве он сильно болел и лекари не решились исправлять эти уши, чтобы еще больше не подорвать здоровье. А потом уже было поздно. Исправлять форму ушей, когда все уже знают, что эта форма даже близко рядом с идеальной не лежала было бы хуже, чем оставить все, как есть. Если в первом случае сочувствовали, хоть и фальшиво, то во втором всю жизнь бы насмехались.

Несмотря на все это Бетхиш Буликара был аристократом, причем, из первого круга.

А благодаря своим неправильным ушам, он был амбициозен, некоторые утверждали, что непомерно. И рано или поздно его должно было по дорогам судьбы занести очень высоко, либо выбросить в такую яму, из которой он уже не выберется, а семья вымарает его имя из всех своих записей.

И вот сейчас судьба, похоже, вынесла его именно на такую дорогу, которая где-то обязательно разделится на две, одна из которых уйдет вверх, а вторая закончится пропастью. И пока не дойдешь до того места, где вернуться невозможно, так и не поймешь, на которую из этих дорог ступил.

— Ненавижу эту стерву, — пробормотал он, тряхнув кошелем, из которого только что выудил все золотые монеты, чтобы расплатиться с наемником и с другим наемником, для других дел. Еще пришлось заплатить штраф. И за услуги посыльного, который подбросил очередные письма шантажируемому болвану, тоже пришлось. И…

И все деньги были его личными. И если он и дальше продолжит неизвестно куда девать такие суммы, семья может и заинтересоваться. Так что ко всему, как какому-то нищеброду, пришлось искать еще и способы добычи денег. А стерва об этом даже не думает.

— И пигалицу ненавижу, — уверенно добавил он.