Бабочка на игле (СИ)

   Анка очень старалась казаться компетентной умницей, потому её новенькая форма была застегнута на все пуговицы, волосы аккуратно расчесаны и уложены, а туфли до блеска натерты салом. Вот только во всём её облике так и сквозило - "вчерашняя выпускница". Мих, наверное, выглядел бы неказисто, как его ни одевай, и темно-синий китель с гербовыми пуговицами исключением не стал. Санго же стоял мятый и всклокоченный, с закатанными до локтей рукавами и распахнутым воротником.

   Анка на всякий случай посмотрела на своих спутников, проверяя, не хочет ли кто-нибудь из них начать разговор. Санго зевал и, задрав голову, равнодушно разглядывал остатки фасадной росписи. Мих крепко прижимал к себе свой портфель, угрюмо молчал и напоминал ощетинившегося ежа. Ну, чего-то такого Анка и ожидала.

   - Добрый день, мы из Королевской службы учета дарований, - скрывая нервозность, улыбнулась она женщине.

   - Уж думала, вы не приедете, - поджала губы та. - Я посылала заявку более двух лет назад!

   Женщина вскинула голову с видом Карающей Добродетели, какой её рисовал Клим Ланьк.

   Анка с трудом подавила вздох: ну почему разбираться с этим именно ей? Однако прежде чем она начала оправдываться и унижаться, голос вдруг подал Санго:

   - И не только вы, - довольно грубо заметил он. - То же сделали еще сотни и тысячи людей. Так нам зайти и заняться вашей заявкой или поехать разбираться с ними?

   Женщина пронзила его яростным взглядом и угрожающе прищурилась. Анка напряглась в ожидании скандала, однако, немного помолчав, "встречающая сторона" проявила милость.

   - Инга Весно, - сквозь зубы представилась она. - Глава общества защиты и сохранения бесценного наследия нашего великого гения Вацлава Миеже. Следуйте за мной.

   Развернувшись, женщина направилась к распахнутым дверям церкви.

   - Какое длинное название у вашего общества, - зевнул Санго, поднимаясь по ступеням крыльца следом за ней.

   Инга его демонстративно проигнорировала.

   - Вацлав Миеже - великий художник и ученый, некогда живший в Гусьей Заводи, но как никто достойный того, чтобы стать гордостью всей страны, - поставленным голосом, особенно внушительно звучавшим под церковными сводами, вещала она. - Гений, какой рождается раз в поколение...!

   Анка читала заявку и прекрасно знала, ради кого они сюда приехали. Вацлав Миеже жил более трехсот лет назад, занимался всем понемногу и оставил после себя довольно внушительное наследие. В него входили картины, научные труды, какие-то механизмы и, самое главное, церковный витраж.

   Именно к нему они сейчас и направлялись по пустому гулкому залу с осыпавшимися фресками и грязными обтрепанными флагами.

   - Одаренность этого человека...

   - А! - крикнул вдруг Санго, задрав голову к потолку. - Неплохая акустика, - как ни в чем не бывало пояснил он обернувшимся к нему спутникам.

   Анка была готова сквозь землю провалиться.

   - Просто поражает, - продолжила Инга таким тоном, что Санго стоило бы озаботиться своей безопасностью. - К сожалению, значительная часть его трудов утеряна для потомков: дознаватели, изъяв их, так и не вернули.

   - Дознаватели? - насторожилась Анка.

   Круг Дознавателей занимался только особо тяжкими преступлениями. Теми, что представляли опасность для всей страны: измена и шпионаж, практика запретных искусств, убийства высокопоставленных лиц, какие-то особо ужасные зверства... В общем, гусьезаводский гений не курицу украл.

   - Да, куда же талантливому человеку без завистников? Кто-то обвинил Вацлава Миеже в практике алхимии и запретных искусств. Разумеется, в итоге дознаватели его полностью оправдали, но перед этим выпили немало крови. К счастью, наше главное сокровище они не тронули.

   Инга остановилась у арки, соединявшей главный зал богослужений с молельней, и торжественным взмахом руки пригласила гостей внутрь.

   Анка, уже привыкшая к серости и блёклости окружавшей разрухи, невольно зажмурилась от ударившего ей по глазам пожара красок.

   Витраж высотой в два человеческих роста занимал единственное в комнате окно и практически пылал в полумраке. Пронизывавшие его солнечные лучи расписывали пол и стены смазанными цветными пятнами. Прекрасная рыжеволосая дева, выложенная из ярких, похожих на леденцы, кусочков стекла, кротко смотрела из свинцовой рамы. Она стояла среди зарослей львиного зева, одетая в струящееся белое платье и венок из незабудок. Казалось, что сама её фигура источала тёплый медовый свет.

   Мих, прежде угрюмо тащившийся следом за остальными, при виде витража заворожено замер на месте. Из его ослабевших рук выпал портфель. Словно во сне, больше ничего вокруг не видя, Мих устремился к сиявшему яркими красками окну.