Бабочка на игле (СИ)

   Анка пару раз заходила к нему с той или иной картиной, желая узнать его мнение, однако он не обращал на неё внимания. Даже когда она заглянула вечером и предложила сделать перерыв до утра. Мих стоял в сгустившемся мраке посреди опустевшей молельни и безотрывно смотрел на витраж. Заходящее солнце придало его краскам густоты и насыщенности, отчего запечатленный в стекле образ смотрелся торжественней и драматичнее. Костром горели рыжие волосы Святой Бригиды, мягкими локонами спадая ей на грудь. Пылали львиные зевы, смотрясь на её белом платье пятнами пролитой крови или вина.

   Решив, что Мих может торчать здесь хоть всю ночь, а вот она точно едет ужинать и спать, Анка вышла из церкви.

   Со всех сторон доносилось шуршание сметавших битое стекло веников. У крыльца лежал их с Михом багаж: Санго выгрузил его из кареты, прежде чем забрать её и куда-то смыться. "Наверняка кутить", - подумала Анка со смесью облегчения и раздражения. С одной стороны, хорошо бы он не объявлялся до самого конца поездки. С другой - Анке теперь придётся идти пешком, таща на себе тяжелую сумку с вещами. Проклиная этого наглого папиного сынка, она пошла выяснять, где их разместили на ночь. Оставалось надеяться, что где-то неподалеку.

   Анка как раз закончила писать свой дневной отчет и уже готовилась отходить ко сну, когда в дверь постучали. Гадая, кому она могла понадобиться в такой час, Анка набросила китель поверх сорочки и открыла. На пороге стоял Санго. В тусклом свете догорающей свечи его фигура выглядела мрачной и зловещей. Анка испугалась: зачем этот наглый, уверенный в своей вседозволенности тип явился к ней ночью?

   - Господин Ярайли... - пролепетала она, невольно стискивая на груди края кителя.

   - Ознакомься, - буркнул Санго, пихая ей в руки стянутую бечевой стопку каких-то тетрадей и бумаг.

   - Что это?

   - Материалы дела Вацлава Миеже. Из архива Круга Дознавателей.

   - Как? Откуда...? - Анка неверяще уставилась на тяжелую кипу старинных документов.

   - Гусья Заводь относится к Загравской волости, следовательно, делом Вацлава Миеже занималось Загравское отделение Круга Дознавателей, расположенное в Бычьем Роге. Бычий Рог всего в нескольких часах пути отсюда.

   - Разве дознаватели выдают документы из своих архивов?

   - Нет, но я - особый случай. Мне они не посмели отказать.

   Анка с удивлением подумала, что Санго всё-таки мог быть полезным.

   Он ушёл, больше ничего не сказав, а Анка закрыла дверь, зажгла новую свечу и бережно развязала бечевку на документах. Да, они вряд ли имели какое-то отношение к оценке художественных способностей Вацлава Миеже, но когда ей еще удастся порыться в секретных материалах Круга Дознавателей?

   Старая бумага едва не сыпалась в руках, так что переворачивать страницы приходилось очень осторожно. Здесь были выцветшие протоколы допросов и осмотров, изъятые при обыске чертежи и схемы, служебные записи дознавателя.

   Дело открыли после обращения соседки Вацлава Миеже, утверждавшей, что по ночам к нему приходили подозрительные личности, а на утро из-под его двери тянулся странный терпкий запах.

   Несколько человек подтвердили, что в последнее время Вацлав Миеже изменился, стал более нелюдимым, замкнутым. Оборвал связи с прежними друзьями и стал проводить в мастерской даже больше времени, чем обычно.

   Анка пролистнула несколько страниц с непонятными схемами. "График движения светил в созвездии Летящего Тунца", "Графическое доказательство теоремы Шушта-Крапольки", "Расчет гороскопа на пятое ливня, Луна в перигее" - гласили накарябанные на них заголовки. Приняв за данность, что всё равно ничего не поймёт, Анка было отложила их в сторону, но вдруг заметила, что почерки, какими были написаны основной текст и заглавия, отличались. Это не сильно бросалось в глаза, однако художник разницу видел. Немного подумав над этим, Анка продолжила рыться в бумагах.

   Дальше шли очередные протоколы допросов, схема мастерской с описанием содержимого, анализ покупок Вацлава Миеже... Чего в деле не было, так это показаний его невесты Ивоны. Она просто исчезла. Судя по множеству служебных записок, дознаватель наводил о ней справки и пытался отыскать, но она словно в воду канула. По словам Вацлава Миеже, Ивона сказала, что полюбила другого, и собиралась уехать с ним из города. Имени её любовника он не знал.

   Все обвинения в практике запретных искусств он отрицал, странности своего поведения объяснял изматывающей работой над витражом, делом всей своей жизни, а по её завершении - предательством любимой невесты.

   Дознаватель ему не верил.

   Первым, что увидела Анка, проснувшись, было решение о закрытии дела в связи с недостаточностью улик. Ценный документ лежал у неё под щекой и немного пах плесенью. Нехотя оторвав от стола голову, Анка зевнула и огляделась. Свеча догорела и потухла, соскользнувший с плеч китель валялся на полу. Солнце, щедро лившее в окно свой свет, подсказывало, что рабочий день давно начался, и в иных обстоятельствах Анку ждал бы выговор за опоздание. Стыд и срам!