Бабочка, выкованная из стали

Вообще-то он понимал это и раньше, но только сейчас его догадки подтвердились. Гончаров не чувствовал огорчения от того, что столько времени потратил впустую — Полозова ушла и взять ее ему уже не придется. Не расстраивало и то, что его отстранили от должности, от всех дел до окончания какого-то разбирательства… Работать ему все равно не дадут, чем бы всё ни закончилось, значит, надо уходить в Следственный комитет, пока есть предложение.

Дал знать о себе мобильный. Гончарова вызывал Ипатьев.

— Полозову допросили?

— Мне приказали ее отпустить. Слава богу, что не заставили меня извиняться перед ней. Прислали каких-то из Управления собственной безопасности. Ты смог узнать, что показали в Омске задержанные киллеры?

— Никто ничего не показал: там допрашивать некого: киллеры при задержании оказали сопротивление, и оба были ликвидированы. Оба опознаны, но кто они — мне узнать не удалось…

Глава двадцать вторая

Гончаров вставил ключ в замочную скважину и тут же понял, что в квартире кто-то находится. Света в квартире не было и звуков никаких, но что-то ему подсказало — его ждут. Осторожно он приотворил металлическую дверь, за которой была еще одна — деревянная. По привычке рука потянулась под пиджак к кобуре, приспособленной для скрытого ношения. Но теперь он был без оружия, и надо было что-то делать… Он шагнул назад на лестничную площадку, и тут деревянная дверь распахнулась, вспыхнул яркий свет, ослепив Игоря на какие-то мгновения. Но все равно он сумел понять, что на пороге стоит бывшая жена.

— Ну что, не ожидал меня увидеть?! — закричала Марина, радуясь тому, что своим появлением она смогла если не испугать, то смутить Игоря.

— С чего вдруг? — поинтересовался Гончаров, отстраняя жену и входя в квартиру.

— А ты забыл, что в ближайшую среду мы разводимся? Я дала согласие на развод без моего присутствия, но теперь передумала… И вообще теперь я против нашего развода, потому что это ты вынудил меня…

Она рассматривала мужа с головы до ног.

— Где такой костюмчик отхватил?

— В секонд-хенде, — спокойно ответил Игорь, после чего прошел на кухню, открыл дверь холодильника, заглянул внутрь: ничего в нем не прибавилось — холодильник был пуст.

— Я ездила на родину отдохнуть, навестить маму, а ты в мое отсутствие приводишь в наше семейное гнездышко дорогих проституток…

— С чего ты взяла?

— Да по ней видно, что она проститутка — разве может честная женщина позволить себе такие брендовые вещи; там одно платьице — это твоя зарплата за полгода, а туфельки… Или, может, это ты ее одеваешь на те деньги, которые выгреб из бандитского общака?

— Спасибо, что напомнила: ты во всероссийском розыске — удивительно только, что тебя не забрали на пограничном переходе. Всплыли новые эпизоды, и объявился свидетель, который дал показания против тебя. Он уверяет, что ты была активным участником… то есть участницей преступной группы, промышлявшей похищением людей…

Игорь произнес это с такой уверенностью, что и сам готов был поверить в только что сказанное им.

— Какой такой свидетель? — испуганно удивилась бывшая жена. — Азамат никогда не оставлял никаких свидетелей.

— А кто из ваших должен был освободиться месяц назад? Он же тянул срок за вас за всех и теперь хочет получить свою долю.

— Это правда? — прошептала Марина.

— А когда я врал? Ты в розыске, а я отстранен от службы… Только-только подполковника получил, еще меня назначили заместителем Жаворонкова, чтобы потом поставить на его место, Алексей Иванович собирается уходить…

— Погоди, но ведь это ты забрал все деньги…

— Да, я сдал их в фонд помощи семьям погибших полицейских… Не отдавать же их тем, кто пострадал от вашей банды? И кому отдавать? Чиновнику-взяточнику, который за границу свалил на ПМЖ, или уголовному авторитету, застреленному двенадцать лет назад, банкиру, который прячется неизвестно где вместе с деньгами вкладчиков?… И потом я тебе дал тысяч сто уе, как говорили совсем недавно, — тебе мало?

— Я к банде не имела никакого отношения. Ты же знаешь, что у меня с Азаматом любовь была, и я верила ему… Я была тогда юной и наивной… Ты с самого начала это знал… Знал и простил…

Она шагнула к нему и подняла руки, очевидно, собираясь обнять, но Гончаров отстранился.

— Сейчас я совершаю должностное преступление: если кто-нибудь узнает, что я встречался с тобой и отпустил, то мне никогда не вернуться в полицию… Да еще дело могут возбудить!

Он развернулся и отошел к окну, собираясь продолжить разговор с бывшей женой, стоя к ней спиной, глядя в темное окно, в котором, впрочем, отражалось все пространство кухни, он сам и Марина, застывшая в темном дверном проеме. По ее позе, по тому, что она сжимала кулачки у своей груди, Гончаров понимал, что бывшая жена находится в растерянности, что приключалось с ней крайне редко.

— Ты врешь, — прошептала она.