Бабодурское

И это не мы, но вы, наши хорошие, любимые, сильные, умные, щедрые мужчины, пытаетесь нам доказать, что вы — победители, а наше место на кухне. Нам же пофиг. Нам не до этого. Нам надо еще успеть сделать маникюр, сходить в театр, приготовить вам ужин (потому что мы в общем любим готовить вам ужин) и сказать вам, что вы нам нужны, дороги и что мы вам не соперники.

Мы не ваши ведущие. Но и не ваши ведомые.

Мы просто рядом.

Не. Ну а то, что мы объективно бываем умнее, сильнее, добрее и проч. Ну так и радуйтесь. Гордитесь. Как мы гордимся вами.

— 56 —

А день незадачливый вышел.

Ничего толком не сделала. Все, что сделала, все пшиковое. Приболела головой. Сломала зуб, сломала стиральную машинку, испортила новые джинсы, поссорилась по работе с нужным человеком, еще пару-тройку завалов…

А. Еще сожрала все мармеладки из питоновой заначки.

Про детишек

— 1 —

Так вот. Пошло дитя в школу. В первый класс. Ну там все, как водится: прописи, кружочки, крючочки, змейки и палочки. Надо сказать, что школьное образование в Турции сильно похоже на классическое советское.

Сплетничают, что М. К. Ататюрк сильно уважал Наробраз и устроил все по образу и подобию. Может и врут.

Но когда я открыла учебник по турецкому и увидела знакомую картинку с теткой, драющей стекла, с подписью под ней: «Айше мыла раму» (это сравнение. Там было, конечно, не про раму…), когда я уткнулась носом в правила написания турецких «жи» и «ши» с примерами и упражнениями, когда в учебнике по математике Ахмет дал Мехмету два яблока, а Мехмет Ахмету одно яблоко вернул… Я поняла, что все в порядке и беспокоиться не о чем. И палочки счетные, и таблица умножения во втором классе, и тетрадки, которые подписывают родители, и поля, которые родители чертят, и учебники, обернутые в цветные обложки, и даже рисование цветочков и зайчиков под корявым «чичек» и «тавшан».

Ну и, разумеется, уроки труда, на которых лепят пластилиновые грибочки, растят на подоконнике луковицу и клеят бумажные открытки с нерусским, но от этого ничуть не менее трогательным «мама, я тебя люблю».

Ну так вот. Сидим мы как-то дома вечерком, пьем чай: моя турецкая свекровь, я и деть. Деть рассказывает про прекрасную новенькую девочку, про толстого придурка из параллельного класса, про учительницу — добрую фею.

А чего не поболтать? Уроки сделаны, за окном зима, а дома тепло, и скоро уже ложиться спать, чтобы в семь тридцать утра потопать в школу (первая смена).

— Завтра на базар пойду, — медленно отхлебывает чай свекровь. — Сыру куплю, зелени, помидор, яиц.

— Хорошо, — говорю я. Мне и правда хорошо.

— Яйцоооооооооооооооооооооо! — деть вскакивает, опрокидывает тарелочку с кексом и бледнеет на глазах.

Мы со свекровью пугаемся. Чего это у нас разморенный и нежный ребенок ни с того ни с сего вдруг орет «йумуртааааа» (по-турецки «яйцо» — йyмурта с ударением на последний слог).

— Что? Что случилось? — кидаемся к киндеру. Мало ли, может, чай пролил на важные мальчиковые места.

— Йумурта! — приговаривает деть и начинает плакать. Жалобно. Навзрыд. — Йумуртааааааааа.

Через пять минут успокаиваний и «ой, ой, ой, вах, вах, вах» выясняется, что завтра урок труда, и учительница задала на дом задание: смастерить человечка из яичной скорлупы. Ну, помните? Опустошаешь скорлупку от содержимого через дырочку, потом малюешь глазки, носик, огуречик… (Ля, ля, ля. Вот и вышел МТС (понесло не туда).)

Учительница-то задала, а мы естессно забыли. Ну вылетело напрочь у всех, включая детя. Вот ведь гадость!

— Аааай, у всех будут яйца, один я, как дурак, без яйца приду. Все надо мной смеяться станут. Бедный я бедный мальчик без яйца, которого никто не любит, — причитает деть невыносимо горько, — Что же мне делать-то? Ааааа.

Мы с бабкой переглядываемся. На самом деле нам очень хочется заржать, потому что этот вой про «единственного в классе мальчика совсем без яиц» звучит прекомично, но: а) мы понимаем, что делать этого нельзя, б) детя жутко жалко, в) надо же что-то быстро решать.

— Ладно. Сейчас поглядим. — Бабка открывает холодильник, и по всем голливудским канонам яйца там не оказывается. Ни одного! Съели, блин.

— Аааа. Съели мои яйца. Все яйца слопалиииии. Бедный я бедный.

Я давлю в горле гыгыкс и очень спокойно говорю: «Ну так сейчас купим в баккале яичко, дел-то».

— Ага, — хлюпает деть, но затыкается.

Голливуд продолжается, когда мы выясняем, что баккал закрыт — время-то позднее.

— Аааа, — начинает опять деть, но бабка (турецкая свекровь то бишь) властно его затыкает.

— Не кричи, всех кошек на улице распугаешь. Сейчас схожу к Фатме, возьму тебе яйцо.

— А вдруг у тети Фатмы нет яиц, вдруг их дядя Хикмет…

— Гы. Прозвенел все… — не сдерживается бабка, но деть не в состоянии оценить каламбур.