Бабушка, которая хотела стать деревом

Дальше были шум, гам, крики, слезы. Медсестры прибегали проверить, все ли в порядке, но Жорик отвечал, что нормально – семья очень переживает, только и всего. А то, что убить друг друга обещают, так это нормально. Два раза убить, а потом еще ножом зарезать, так тоже в порядке вещей. Кто там умирает? Муж с женой, причем соревнуются, кто первый. Никто не хочет уступать. Что за крики из телефонов – так на громкую связь пришлось поставить, чтобы родственники поучаствовали. Без родственников никак. Они место на кладбище почти выкупили. Вот, решают, для кого. Жена хочет первой занять, чтобы мужу меньше места досталось. Почему так вкусно пахнет? Так обед. Пироги, мясо, все как положено. Да, зайти можно, если не боитесь, что вас не выпустят. Почему? Потому что заставят есть.

К вечеру в палате Карины были накрыты столы, кажется, на все отделение. Наира с Зарой так и не доехали до свадебного салона за платьем, зато доехали до кухни, на которой Наира приготовила еды на всю больницу и ближайшие дома заодно. Зара только успевала упаковывать. В палату забегали медсестры и оставались, слушая мудрые советы Наиры. Следом тянулись пациенты с жалобами на бессонницу, давление и рези в животе – и немедленно от всего излечивались. Гиви успел купить кольцо и сделал Наире предложение. Тут уже пришлось подключать новых родственников, которые или кричали, или лежали в обмороке. Но они быстро поняли, что не могут соревноваться в криках и обмороках с семьей Наиры, поэтому тоже приехали в больницу для знакомства. Естественно, с собственным угощением. В какой-то момент, кажется, когда в палату решили пригласить священника из грузинской церкви, чтобы заодно устроить крестины Ани, Жорика вызвал главный врач.

– Что у вас там происходит? – строго спросил он.

Жорик уже попрощался с работой:

– Родственники, – ответил он честно.

– Ты их хотя бы знал до этого? – уточнил главврач.

– Нет, – признался Жорик.

– Понимаю, – кивнул главврач.

Жорик удивленно замер, не зная, что сказать.

– У меня жена грузинка, – пояснил главврач. – Пожалуйста, пусть твои родственники здесь свадьбу не устраивают. Я уже сказал заведующему терапией, твою… эээ… тетю… выпишут утром. Просто проследи, чтобы никто не упал в обморок от счастья.

– Хорошо, все сделаю, – кивнул Жорик, готовый сам упасть в обморок от счастья, что его не увольняют.

Жорик стал крестным отцом Ани и, получается, не дальним родственником, а близким. Теперь уже Карина и Наира звонили жене Жорика Лиле по любому поводу.

Про то, как устроили помолвку Наиры и Гиви, а заодно знакомство семьи с Жориком, Лилей и их детьми, лучше не вспоминать. Но все закончилось хорошо для Наиры с Гиви, но вряд ли родственники, закрученные в водоворот новой семьи, с ними бы согласились. Впрочем, возможно, они тоже были рады. Если вдруг на тебя падают дети, имена которых нужно не только выучить, но еще и провести с ними время, приходится тренировать память и терпение. А если прибавить к этому имена невесток, зятьев и других родственников… Самвел на каждом семейном застолье повторял, что это его заслуга – он вовремя решил умереть. Карина каждый раз возражала – это ее заслуга, это она умирала и оказалась в больнице! Каждый спрашивал у Жорика – кто прав? Жорик кивал так, что было непонятно – да или нет. Как-то по диагонали. Чтобы никому не было обидно.

Своя дорога

Макс свернул направо и понял, что заблудился. Опять. Естественно, ни одного указателя на стенах. Он вернулся к переходу, который казался ему знакомым, и свернул налево. Прошел по узкому коридору и уперся в дверь. Поскольку ему уже было все равно, а на двери не было никакой запрещающей или разрешающей вывески, он толкнул ее и оказался в крошечном дворике. Под ногами хрустел гравий – мелкая крошка цвета кофе с молоком. Вдруг очень захотелось кофе. И от яичницы бы не отказался. Живот скрутило от голода. Особенно здесь, на свежем воздухе. Он сделал несколько шагов по дворику, не в силах отказать себе в удовольствии услышать хруст. Как с упаковочной бумагой в пупырышках – невозможно сопротивляться желанию. Привезли телевизор, обмотанный защитной пленкой. Макс стоял и щелкал, как в детстве. Точно так же у него бывало с лужами. Хотел наступить, хоть краем ботинка, чтобы проверить глубину.

Сейчас он ходил по гравию, стараясь ступать то осторожно, то с нажимом, и даже подпрыгнул, выбив из-под ног несколько камушков. Удовлетворившись, дошел до края дворика и опять уткнулся в стену. За ней – резкий и головокружительный обрыв. Макс вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, которому квартира кажется огромной – целых две комнаты, которые не перебежать, не перескакать, не проползти по-пластунски.

Перед ним было поле, по которому разметались дома, опушка леса, аккуратный ров, речка и снова дома. Все казалось бескрайним, гипертрофированным. Даже этот вид, открывавшийся из дворика, и тот казался «уж слишком». Слишком прекрасным, удивительным, режущим не только глаз, но и душу.