Бабушка, которая хотела стать деревом

Макс усилием воли заставил себя вернуться в здание продолжить разгадывать хитроумный архитектурный квест, придуманный монахами несколько веков назад и поддержанный их преемниками. О капитальном ремонте и перестройке келий, учитывая современные реалии и требования к комфорту постояльцев, здесь явно не слышали. Многочисленные коридоры, закоулки, ниши и арки, тупики и сквозные переходы. Невозможно было пройти одной дорогой дважды и, запомнив, вернуться тем же путем. От приступа паники и раздражения спасал только вид, открывавшийся из каждого окна, из вот такого же дворика, как этот, из каждой выбоины в стене. Макс вдруг понял, чем монастырь отличается от тюрьмы – воздухом и светом. Здесь повсюду были воздух и свет. Даже в комнате, в вестибюле. Воздух был под крышей, тянулся по полу, шуршал занавесками, давая возможность свету бить сквозными яркими лучами.

Макс был профессором, пусть и молодым, но весьма востребованным. Он любил ездить с лекциями. Считал себя опытным, немного уставшим от бесконечных переездов и перелетов путешественником. В свободное время обходил местные достопримечательности, отделяясь от общей группы.

Никогда раньше с ним такого не было. Гостиница пятизвездочная, как он и просил. Но номер не превосходил ожидания размерами или убранством – напротив, оказался крошечным и узким. Бывшая келья. Уборная и ванная находились на этаже, а не в номере. Как в общаге, где он провел студенческие годы, впрочем, с поправкой на исторический фактор. Общага располагалась в здании, построенном в семидесятых годах, не знавшем ремонта, но монастырь семнадцатого века, ставший гостиницей, все же вызывал другие чувства.

Впрочем, сейчас все шло не так, как он привык. Начиная с первого дня. Макс свободно владел тремя языками, еще на двух мог объясниться на бытовом уровне. Знал правила чтения еще двух языков и мог по контексту догадаться, о чем идет речь. Но, отпустив такси, которое доставило его до гостиницы (на фасаде красовались звезды, все пять), у него не получилось попасть внутрь. Ни звонка, ни молоточка. Никакого скрытого ящика с ключом, никаких инструкций. Он даже поискал под кадками с цветами. Макс постучал кулаком. Потом ногой. Никто не открывал. Он поднял голову и увидел прямо над собой статую святого, будто зависшего между колоннами. Святой держал в руках книгу. При этом смотрел не строго, а игриво. Голову святого венчала корона. Не нимб, не колпак, а вполне себе женская корона. Никакой надписи, которая могла бы сообщить имя святого, естественно, не было.

Макс продолжал стучать, и наконец распахнулось – нет, не сама дверь, а крошечное окошечко. Он такое только в кино видел. Окошко должно было служить декоративным элементом, учитывая, что речь шла о гостинице, тем более пятизвездочной – в таких гостей не принято встречать через окно.

– Здравствуйте, откройте дверь, пожалуйста, у меня здесь забронирован номер, – сказал Макс тому, кто стоял за дверью. Эту фразу он повторил на всех трех прекрасно известных ему языках и даже попытался что-то сказать еще на двух, которыми владел не в совершенстве. Но женщина – а за дверью стояла именно женщина – дверь открывать не собиралась.

Когда он уже принял решение вернуться в аэропорт и улететь ближайшим рейсом, дверь распахнулась. На пороге стоял парень в офисном костюме и по-английски извинился за ожидание. Он отлучился буквально на пару минут, а эта женщина – его мама, зашедшая принести сыну поздний ужин. Макс любезно согласился простить маму, которая смотрела на него с подозрением и обидой – этот иностранец оторвал ее мальчика от ужина. Теперь ребенок точно останется голодным. Макс поставил чемодан в фойе, отдал паспорт и спросил у менеджера гостиницы, где находится туалет.

– Направо, вниз по лестнице, увидите большую картину на стене, поверните налево, – объяснил дорогу парень.

Макс отправился искать уборную. Спустился, картину увидел, повернул и тут же оказался в темном коридоре. Хоть глаз выколи, такая темень. Он попрыгал на месте, рассчитывая, что зажгутся лампы, реагирующие на движение, но ничего не произошло. Вернулся и понял, что заблудился, – ни картины, ни лестницы. Еще минут десять ходил по темным коридорам, рассчитывая случайно наткнуться на обслуживающий персонал или на жильцов. Ему хотелось вернуться на ресепшен. Но в туалет хотелось еще больше. Когда после очередного поворота сначала налево, потом направо он уперся в закрытую дверь, ему стало по-настоящему плохо. Как в третьем классе, когда он описался в лифте. И чувство облегчения было сильнее, чем ощущение позора. На его счастье, он увидел лестницу, точнее сначала почувствовал дуновение свежего воздуха и пошел на ветер, туда, откуда веяло прохладой. И оказался в маленьком дворике. Тут Макс с облегчением спрятался за аккуратным кустарником, и ему было все равно – находится дворик под видеонаблюдением или нет, выходят ли окна номеров во двор и для чего вообще предназначен этот дворик.