Бабушка, которая хотела стать деревом

Тамара вышла на улицу, едва кивнув консьержке, хотя обычно останавливалась и общалась. Потом вышла и, как рассказывали потом соседи, долго стояла около подъезда. Подумали, может, такси ждет? Но точно была голодная, по глазам видно. А дальше, как свидетельствовали в красках очевидцы, Тамара поднялась на ступеньки и одним рывком – вот чистая правда, одним рывком, – сорвала вазон и точным движением сбросила его в палисадник. Да так, что ни один цветок не пострадал. Вазон встал аккуратно и от ужаса вроде как уменьшился в размерах.

– Слава тебе господи, – сказала присутствовавшая при этом Мария Михайловна с четвертого этажа. Именно она больше всех опасалась удариться виском об вазон. Даже больше, чем перелома шейки бедра боялась. Восемьдесят два года – и что теперь, не жить?

После этого, как рассказывала Мария Михайловна, Тамарочка – так она ее называла – отправилась к соседнему дому. Мария Михайловна, забыв про шейку бедра и возраст, прытко посеменила следом. Когда было надо, она умела семенить очень быстро. Доставку на велосипедах могла обогнать. И вот там Тамарочка пошла в подсобку к дворникам и вернулась с топором и молотком. После этого снесла на фиг херувима с фонтана. В рассказах соседям Мария Михайловна каждый раз с восхищением подчеркивала это «на фиг». Проходившие мимо мамы с колясками замерли на месте. Дети, как утверждала Мария Михайловна, смеялись, радовались и хлопали в ладоши. Дворники присели от ужаса. Старшая по подъезду, выскочившая на страшные звуки, забыла, зачем выбегала, и на всякий случай побежала в магазин за хлебом.

– Вы ничего не видели, – рявкнула Тамара.

– Не видели, ничего не видели, совсем ничего, – залепетали дворники. – Вот так глаза закрыли, уши закрыли, инструменты вообще не наши, если что! Кажется, они несколько раз добавили обращение «хозяйка». Мол, хозяйка, вообще ослепли.

– Уберите здесь, – махнула рукой Тамара. – Развели грязь.

– Хорошо, хозяйка, не волнуйся так, хозяйка, сейчас все уберем, – кивали дружно дворники.

На третий день жесткой диеты Тамара пришла к Светлане – тихой, неприметной соседке. Тут уже я была виновата. Столкнувшись с Тамарой в лифте, призналась, что не могу работать. Как только сажусь вечером писать, Светлана, живущая этажом выше, начинает звонить всем родственникам. Так громко разговаривает, что я ее слышу не только в собственной ванной, но и на кухне. Не могу сосредоточиться на работе, потому что сконцентрирована на семейных проблемах Светланы. Такая милая и тихая с виду женщина, неприметная, но, как оказывается дома, превращается в ходячий громкоговоритель. Даже в матюгальник. Начинает вопить так, что с ума можно сойти. На децибелах разговаривает. Как ее семья терпит? Тамара пришла к Светлане и объяснила, что не только семья страдает, но и соседка снизу, писатель, между прочим. Так страдает, что работать не может. Поэтому лучше говорить тише. Вот совсем тише, чтобы вообще не было слышно. Соседка, кажется, обиделась и старалась не сталкиваться с Тамарой. Мне Светлана приветливо улыбалась, не опознав во мне ту самую страдающую писательницу. Муж Светланы тайно передал через консьержку для Тамары орехи в шоколаде, причем в разных видах – и фундук, и миндаль, и в белом шоколаде, и в молочном. Специально узнавал, что именно понравится Тамаре: консьержка призналась – берите орехи в шоколаде, не ошибетесь. Муж Светланы был счастлив – жена не орет на весь дом, такая тишина настала, что просто счастье. Даже голова перестала болеть, а так – каждый вечер мигрень разыгрывалась от ее голоса. Нет, в молодости такого не было – с годами развился противный голос и появилась привычка кричать на весь дом.

Это я к тому, что все были рады. И я, и муж Светланы, и весь подъезд, то есть два, считая подъезд херувима. Тамара плюнула на диету и снова стала веселой и приветливой. Не могла же она себе отказать в орехах!

Торжество пришлось отменить. Тамара объявила мужу, что хочет отправиться в романтическое путешествие, а не сидеть в ресторане, как двадцать пять лет назад. И больше худеть не желает. Надоело. Тот был только рад этому решению.

Когда Тамара выходила из себя, всегда объясняла всплеск эмоций генами бабушки-армянки и прадедушки-грузина. Или наоборот. Не важно. Но в момент переживаний или волнений она действительно переходила на язык предков. Говорила с грузинским акцентом или вставляла в речь армянские слова. Когда Тамара садилась на диету, часто вообще забывала, как говорить по-русски, хотя родилась и выросла в Москве. Вышла замуж за русского, Колю, которого в Тамариной семье называли Ника или Никуша. Если Тамара забывала, как говорить по-русски, всем следовало скрываться в ближайшем парке, как партизанам в лесу. А лучше в бомбоубежище. Коля, например, возобновлял ежедневные пробежки. Сын Альберт, студент, не пропускал первые пары в институте.