Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

– Леннарт и Мод переедут. Девушка с мальчиком с гребаного нижнего этажа, наверное, тоже. Про чертову психологиню, у которой ты вчера побывала, понятия не имею. У нее небось гребаная куча денег, у этой греб…

Альф осекся. Он пытался взять себя в руки как мог.

– У этой женщины. У нее наверняка… куча денег, у этой… женщины, – ему приходилось взвешивать каждое слово.

– Что об этом думала бабушка?

В уголке рта у Альфа снова мелькнула складочка.

– Обычно ее мнение было противоположным тому, что считала Бритт-Мари.

Эльса рисовала ботинком на земле маленького снежного ангела.

– Может, это и хорошо? Если у всех будет право собственности, они смогут переехать куда захотят.

– Нам и здесь хорошо. У нас все прекрасно. Это, черт побери, наш дом.

Мимо пронеслась газетенка, которую Эльса видела в окно подъезда. А может, уже другая. На секунду она застряла у нее в ногах, потом умчалась дальше, будто маленькая и злобная морская звезда. От этого внутри у Эльсы снова вскипела ярость. При мысли о том, на что была способна бабушка только ради того, чтобы ей в ящик не клали бесплатных газет. Эльса ужасно злится, потому что в этом вся бабушка. Она ведь делала это ради Эльсы. Типично для нее. Все ради Эльсы.

Сама-то бабушка любила эти газеты, она сминала их и клала в ботинки после дождя. Но однажды Эльса прочитала в интернете о том, сколько деревьев уходит на то, чтобы изготовить бумагу для одной-единственной газеты, и сделала таблички для почтовых ящиков мамы и бабушки, потому что Эльса фанат экологии. Но газеты все равно клали им в ящики, а когда Эльса звонила в редакции, там лишь смеялись. А зря. Над бабушкиной внучкой смеяться опасно.

Бабушка ненавидела экологию, но была человеком, с которым можно пойти в разведку. И ради Эльсы она могла стать террористом. И за это Эльса больше всего злилась на бабушку, потому что не хотела ее прощать. За все остальное. За ложь, и за то, что она оставила маму, и за то, что она умерла. Но до чего сложно злиться на того, кто ради тебя готов был стать террористом. Эльса понимала, что злиться не следует, и от этого становилась все злее и злее.

На бабушку даже разозлиться как следует невозможно. Даже в этом она не похожа на нормальных людей.

Эльса молча стояла рядом с Альфом и моргала так, что заболели виски. Альф делал вид, будто ему на все наплевать, но Эльса заметила, как он посматривает в темноту, будто что-то ищет. Он смотрел по сторонам, как это делают Волчье Сердце и ворс. Как будто он тоже ее охранял. Эльса присмотрелась к Альфу, пытаясь определить его место в бабушкиной жизни, вставить его туда как пазл. Бабушка не особенно много о нем говорила, но любила повторять: «этот парень не может оторвать ноги от пола, у него подошвы стерты до дыр».

– Ты хорошо знал мою бабушку?

Куртка скрипнула.

– Что значит хорошо? Мы, твою мать, были соседями. Вот и все.

– Тогда что ты имел в виду, когда приехал за мной на такси? Почему ты сказал, что бабушка тебе никогда бы не простила, если бы ты оставил меня?

Куртка снова скрипнула.

– Я имел в виду, черт по… ничего я не имел. Просто мимо проезжал… черт побе…

Голос у него стал каким-то беспомощным. Эльса кивнула, изображая сочувствие, но Альфу это совсем не понравилось.

– А сейчас ты что здесь делаешь? – продолжала подкалывать Эльса.

– Можно подумать, черт по… Можно подумать, что только вы с этим самым… – Носком ботинка Альф показал на ворса: – Имеете право здесь гулять.

– No problem, – кивает Эльса с преувеличенной серьезностью.

Куртка скрипнула на всю улицу.

– Не могу смотреть, как ты со своей псиной шляешься тут по ночам. Твоя бабушка, черт по…

Альф осекся. Что-то буркнул себе под нос. Вздохнул:

– Твоя бабушка никогда бы мне не простила, если бы с тобой что-то случилось.

И кажется, тут же пожалел. Эльса промолчала, только снова кивнула. И изо всех сил попыталась удержаться от следующего вопроса. Но ничего не вышло.

– Вы с бабушкой занимались этим делом? – спросила Эльса, выдержав более чем приличную, на ее взгляд, паузу, которая на самом деле длилась секунд тридцать.

Альф посмотрел на нее так, будто она только что кинула ему в лицо желтым снежком:

– А ты не слишком мала, чтобы о таком спрашивать?

– Что поделаешь, я для многого слишком мала, но у меня пытливый ум, – ответила Эльса.

Альф что-то буркнул себе под нос. Кашлянув, Эльса продолжила:

– Как-то раз, когда я была маленькой, мама хотела объяснить, чем она занимается на работе, потому что папе никак не удавалось это сделать. Мама сказала, что она следит за финансами, считает, сколько денег есть у больницы и что они на это могут купить. Это серьезное дело. Ничего сложного в этом не было, и я не поняла, почему папа не смог этого объяснить. Однажды я была у мамы на работе и встретила там ее сослуживца Мике. А в другой раз нас всех позвали в больницу на праздник для сотрудников и их семей. И кто-то спросил у меня, чем занимается мама. Я сказала, что она занимается этим делом с Мике, но папа этого не понимает!

Альф с усталым видом похлопал себя по уху, как будто туда что-то попало. Эльса неуверенно кашлянула.