Bad Therapy: Why the Kids Aren't Growing Up

"Попытки заставить пациента задуматься о своем прошлом, о том, как все пошло не так, что могло бы быть лучше и как должно быть иначе, что может произойти, каков наиболее вероятный исход и так далее - многие из этих различных вмешательств на самом деле усиливают тревогу и руминацию", - сказал он мне в интервью Zoom. Вместо этого, когда пациенты приходят с депрессией или генерализованным тревожным расстройством, терапевты "должны проводить вмешательства, направленные на устранение тревоги и руминации". То есть хороший терапевт должен делать то, что делают когнитивно-поведенческие терапевты: доказать пациенту, что руминация - это непродуктивный способ мышления, и научить его прекращать ее.

К тому времени, когда я разговаривал с Кеннайр, несколько психотерапевтов заверили меня, что нет никаких доказательств того, что современные молодые люди более подвержены депрессии, чем предыдущие поколения. Я спросила Кеннайра, как мы можем быть уверены, что молодые люди не просто более "открыто" говорят о своем плохом психическом здоровье?

Ответ Кеннайра был элегантен и поразителен: чрезмерная склонность говорить о своей эмоциональной боли сама по себе является симптомом депрессии. "Если вы делаете это" - постоянно озвучиваете свои негативные мысли или личные проблемы - "вы, по крайней мере, со-руминация. Но я считаю, что они размышляют больше. А руминация - главный предиктор депрессии".

Третий шаг плохой терапии: Сделайте "счастье" целью, но вознаградите эмоциональное страдание

Проведите полдня в кругу семей с маленькими детьми, и вы услышите, как родители будут проверять, что их дети наслаждаются мороженым, радуются школе на следующий день, что им было весело в парке. Во многих отношениях мы сигнализируем детям: ваше счастье - это высшая цель, это то, ради чего мы все живем.

Согласно лучшим исследованиям, мы все делаем неправильно. Если бы мы хотели, чтобы наши дети были счастливы, последнее, что мы бы сделали, - это сообщили, что счастье - это цель. Чем энергичнее вы охотитесь за счастьем, тем больше вероятность разочарования. Это верно независимо от объективных условий вашей жизни.

"Мы знаем, что погоня за позитивом для себя на самом деле связана с низким уровнем психологического функционирования - с более выраженными депрессивными симптомами", - сказала мне Ченцова Даттон. "Мы знаем, что люди, которые очень сильно желают быть счастливыми, не особенно счастливы, и что желание быть счастливым служит фактором уязвимости".

Вспомните своих бабушек и дедушек. Моя бабушка, выросшая в бедности, искренне радовалась необычным подаркам жизни: ложечке шоколадного мороженого, простому семейному дню рождения с невзрачным самодельным тортом, сувенирам с ивритскими буквами, оказавшимся в далеком сельском антикварном магазине. Каждый из них вызывал в ней спазматическое ликование человека, который никогда не ожидал, что его собственная жизнь будет наполнена счастьем.

Настаивая на том, чтобы счастье было их целью, мы помещаем детей в горнило. С одной стороны, "погоня за позитивом" приводит к усилению депрессии. По словам Ченцовой Даттон, чувство депрессии получает социальное вознаграждение. Таким образом, дети естественным образом "усиливают свой сигнал о том, как сильно они страдают".

Коди, выпускник государственной средней школы в Бруклине, сказал мне то же самое. Поколение назад дети могли отождествлять себя с тем, что Коди называет своими "сильными сторонами": спортсмен, популярный ребенок, член математической команды, королева красоты. Но сегодня это запрещено. "Сейчас отождествление себя со своими сильными сторонами не считается слишком крутым, потому что некоторые люди могут манипулировать вами, заставляя думать, что благодаря этому вы находитесь в привилегированном положении".

Что плохого в том, что вы отождествляете себя со своими проблемами? "Ну, я вижу, что они не пытаются их решить".

Коди постарался объяснить, что речь идет не о тяжелых депрессантах, а об обычных детях. Как только они получают одобрение от других учеников за свои психические расстройства, "они не могут выбраться из этой колеи", - сказал он.

Четвертый шаг терапии плохого поведения: Утверждайте и принимайте детские тревоги

Мейсон будет есть только лапшу с маслом. Харпер боится собак. Не могли бы вы поместить вашу собаку в клетку на время нашего визита? Или от терапевта: Похоже, у вашего ребенка тревога, связанная с тестированием. Я напишу ей записку, чтобы в школе ей давали тесты без времени. Звучит знакомо?

Терапевты - не единственные, кто подтверждает и учитывает тревожность детей. Родители делают это постоянно. Но терапевты делают это, претендуя на лечение. "Терапевты могут непреднамеренно внушать клиентам, что они должны быть очень обеспокоены стимулами, вызывающими тревогу", - сказал мне Ортиз. "Мы обнаружили, что терапевты, которые сами являются тревожными людьми, склонны проявлять чрезмерную заботу при работе с клиентами".