Bad Therapy: Why the Kids Aren't Growing Up

Но получение диагноза для вашего ребенка не является нейтральным действием. Нет ничего страшного в том, что ребенок вырастет с верой в то, что с его мозгом что-то не так. Даже профессионалы в области психического здоровья с большей вероятностью будут интерпретировать обычное поведение пациента как патологическое, если их проинформируют о его диагнозе.

"Диагноз означает, что у человека не просто есть проблема, а он болен", - говорит доктор Линден. "Один из побочных эффектов, который мы наблюдаем, заключается в том, что люди узнают, насколько сложна их ситуация. Раньше они об этом не думали. Это деморализация".

Наше благородное стремление общества к дестигматизации психических заболеваний также не защищает подростка от детерминизма, который настигает его - осознания ограниченности - после постановки диагноза. Даже если мама облекла это в радостную речь, он все равно улавливает суть. Трудотерапевт признал его неспособным к обучению, а нейропсихолог - нейродивергентом. У него больше нет возможности перестать лениться. Его чувство собственной значимости уменьшилось. Официальное заключение врача означает, что он не может самостоятельно улучшить свои обстоятельства. Только наука может его исправить.

Идентификация серьезной проблемы часто оказывается правильным решением. Друзья, которые годами страдали от дислексии, рассказывали мне, что открытие названия их проблемы (и следствие: что они не глупые) принесло каскадное облегчение. Но я также разговаривал с родителями, которые отправились за диагнозом - в одном случае для совершенно нормального дошкольника, который не слушал свою мать. Иногда мальчик выходил из себя или бил ее. Ему требовалась вечность, чтобы надеть ботинки. Несколько нейропсихологов провели обследование и решили, что он "в пределах нормы". Но родители продолжали искать, полагая, что непокорности ребенка должно быть какое-то объяснение. Они и не подозревали, что, купив диагноз, они, возможно, навяжут своему сыну новое, негативное представление о себе.

Плохая терапия Шаг седьмой: Наркотики

Сначала ставится диагноз, затем назначаются лекарства. Но если бы "Лексапро", "Риталин" и "Аддерол" были решением проблемы, снижение уровня психического здоровья молодежи закончилось бы десятилетия назад.

Изменение химического состава мозга вашего ребенка - это самое серьезное решение, которое вы когда-либо принимали в качестве родителя. Но для многих детских психиатров и слишком многих педиатров это не более чем формальная подпись и отрыв листа, приклеенного к рецептурному бланку.

Стивен Холлон занимает должность профессора психологии в Университете Вандербильта, где он изучает этиологию и лечение депрессии. "Вы должны быть очень осторожны, начиная давать детям и подросткам антидепрессанты", - сказал он мне. Еще более категоричен он в отношении противотревожных препаратов, таких как Ксанакс и Клонопин. "Все, что заставляет вас чувствовать себя лучше в течение тридцати минут, будет вызывать как минимум психологическое и физиологическое привыкание, а скорее всего, и то, и другое".

Я спросил Холлона, стоит ли в отсутствие серьезного психологического кризиса прерывать развитие подростка, вводя антидепрессанты. Эволюционные биологи сказали бы "нет". Эволюционный биолог сказал бы, что это часть жизни. Вы учитесь справляться с горем, вы учитесь справляться с потерей, - говорит он. Нам необходимо развивать эти способности для собственного выживания". "То, что вы можете научиться делать - иногда это немного больно, иногда страшно. Но те вещи, которые вы можете научиться делать, - лучше научиться делать их, чем полагаться на химические вещества".

Для детей и подростков доказательств эффективности антидепрессантов гораздо меньше, чем для взрослых пациентов. Доказательная база гораздо меньше, чем для взрослых. А дети, по определению, являются подвижной мишенью, претерпевающей изменения так быстро, что врачи рискуют принимать лекарства от обстоятельств, которые скоро окажутся в зеркале заднего вида.

Есть и болезненные побочные эффекты лекарств, навязанные подростку, который и без того испытывает трудности: увеличение веса, бессонница, снижение полового влечения, тошнота, усталость, нервозность, риск привыкания и, конечно, иногда жестокая ломка. Суицидальность остается побочным эффектом антидепрессантов по не вполне понятным причинам.

Но, возможно, самый страшный риск антидепрессантов, противотревожных препаратов и стимуляторов - это основной эффект самих препаратов: поместить молодого человека в медикаментозное состояние, пока он еще не привык к ощущениям и посадке собственной кожи. Заставляя его чувствовать себя менее похожим на себя, лишая его возможности когда-либо ощутить острые ощущения неопосредованной когнитивной остроты, жгучую праведную ярость, животное стремление найти возможность - роман, позицию, место в команде - и прыгнуть за ней. Заставляя его играть роль удаленного зрителя в своей собственной жизни.