Bad Therapy: Why the Kids Aren't Growing Up

В четвертом классе у Дилана начались приступы паники на уроках. Если он затруднялся с решением математической задачи, он плакал. "Он не любит ничего делать, если у него что-то не получается", - сказала мне Мелани. "Он не может смириться с ощущением, что у него что-то не получилось или он провалился. Даже если это никого не волнует".

В День благодарения 2021 года, когда Дилану было одиннадцать лет, он разбудил родителей на рассвете, крича от боли в животе. "Все его лицо - знаете, столько боли. У него был понос и рвота одновременно, и мы были очень напуганы". В течение четырех месяцев они водили его по разным врачам. Мелани не просто отменила День благодарения - она вообще перестала оставлять его одного. Мелани и ее муж перестали ходить на свидания.

Но ни один гастроэнтеролог не смог найти у него ничего плохого. Наконец, не зная, что еще предпринять, один из врачей назначил Дилану антидепрессант Lexapro. Помогает ли он? Мелани не была уверена.

"Должна сказать, что материнство надирает мне задницу", - сказала мне Мелани.

Это стало типичной историей, которую я слышал от родителей: Их ребенок невнимателен в классе, беспокойный, странный, непокорный или вообще несчастный. Первый поход к нейропсихологу показал, что он "в пределах нормы". Нейропсихолог изучает симптомы ребенка, наблюдает за ним, обращается к своему обширному диагностическому инструментарию и отказывается признать ребенка неполноценным.

Но потом ребенок дерется с другим ребенком в школе, или учительница жалуется, что он отвлекает на уроках, или просто не делает то, что она просит. Но что с ним не так? Эта часть остается неясной. Педиатр спасает положение, назначая психиатрические препараты.

Этим родителям казалось, что их заставили ехать по шоссе в машине без лобового стекла, и случайные обломки постоянно били им в лицо. Новые диагнозы, новые объяснения, новые лекарства, новые методы лечения. Они были несчастны, и не только до тех пор, пока не начали давать своим детям психиатрические препараты, - после этого тоже. Они сжимали в кулаки родительские обязанности, ожидая появления новых побочных эффектов лекарств: бессонницы, перепадов настроения, увеличения веса, неглубоких объятий.

Вопрос приходил к ним в постель каждую ночь, как ребенок, который отказывается спать: Почему никто не может это исправить?

Лекарства как альтернатива дисциплине

Мы не хотели заключать наших детей в химическую смирительную рубашку. Мы не собирались проводить дни, придумывая манипулятивные способы прикрыть их в случае неудачи (умоляя учителей по электронной почте простить пропущенные задания; умоляя тренеров взять их в команды, в которые они не попали; отправляя неясные судебные иски директору, если тренер не проявлял немедленной заботы). Мы не гордимся тем, что тайком просовывали в их рюкзаки AirTag или отслеживали их перемещения в приложении на нашем телефоне; мы просто не верили в рассудительность тех, кого воспитывали. Мы знаем, что дети лучше всего проявляют себя, когда им дают немного самостоятельности. Мы просто не могли доверить им это. Наше гарантированное высокое уважение, от которого мы никогда не отказывались, не могло вдохновить их на лучшее поведение.

Терапевтическое воспитание казалось более мягким в данный момент и более добрым по отношению к отдельному ребенку. Но стоило сделать шаг назад, и картина менялась, появлялись новые персонажи. Ребенок, который бил других детей и никогда не подвергался наказанию, продолжал это делать, пока его не вылечили. Ребенок, который не мог уделять внимание, потому что каждое утро приклеивался к интерактивному экрану, - она отвлекала других учеников в классе. Ее мы тоже лечили.

"Облегчение" - именно это слово чаще всего произносят нежные родители, когда педиатр наконец-то ставит им диагноз и выписывает рецепт: Мы испытали огромное облегчение, узнав, что с ним не так, говорили мне многие родители.

Но потом потребовалась корректировка лекарств. Бывают непредвиденные побочные эффекты. Добавление второго препарата ослабляло побочный эффект первого. В следующий момент мы поняли, что растим подростков на двух, четырех, десяти различных психиатрических препаратах.

Улыбка

На полпути моего очень долгого ночного интервью с Офиром через Zoom я уловил нечто похожее на улыбку. Всякий раз, когда он вспоминал, что Мааян сказал или сделал что-то, что показалось ему похожим на СДВГ, улыбка мелькала на моем мониторе, как птица, взлетающая на крыло.

Офир рассказала мне обо всем, что отличает Мааяна: о том, как Мааян любит смешивать мороженое с мягким сыром, как грубо он загружает тарелки в посудомоечную машину. Офир убеждал меня посмотреть видео, где Мааян проявляет креативность, причудливость или миловидность. Он явно был в восторге от этого ребенка. И тогда я поняла: Я не наблюдала этого ни от одного американского родителя, у которого я брала интервью, чьи дети были с различными диагнозами и медикаментами. Ни от одного.