Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

Баффетт сказал ей, что, по его мнению, Уолл-стрит не осознает настоящей ценности Post. Грэм немного ослабила бдительность. Произнося слова с безупречным аристократическим выговором, она пригласила его встретиться через несколько недель в Вашингтоне.

Накануне этой встречи, вечером 4 ноября, Уоррен и Сьюзи подъехали на такси к отелю «Мэдисон», расположенному через дорогу от центрального офиса Post. Регистрируясь, они узнали, что газета переживает самый разгар забастовки профсоюза печатников.

Изнуренная Грэм, всю ночь проработавшая с менеджерами над выпуском газеты, переживала по поводу того, какое впечатление об издании сложится у ее нового акционера, и как пройдет предстоящая встреча. Она устроила ланч с Баффеттом, на который также пригласила Бена Брэдли, Мэг Гринфилд и Говарда Саймонса.

Говард Саймонс, выпускающий редактор газеты, всегда отпускал в адрес Грэм шпильки. «Говард Саймонс любил повторять: чтобы писать некрологи, не обязательно быть мертвым. Он был злым и постоянно дразнил Кей», – вспоминает Баффетт[490].

Он рассказывает: «Мы сидели за ланчем и говорили о медиа-приобретениях. Я видел, что она боялась меня, хотя владела всеми акциями класса А. Я сказал, что из-за амортизации нематериальных активов сегодня все сложно – бизнесу приходится полагаться на лояльность потребителей»[491]. Таким образом Баффетт пытался убедить Грэм, что медиакомпанию трудно захватить: из-за особенностей бухгалтерского учета поглощение для потенциальных покупателей будет обременительным. «Кей хотела порисоваться. Она сказала: “Да, амортизация нематериальных активов создает нам проблемы” или что-то в этом роде. Саймонс посмотрел ей прямо в глаза и сказал: “Кей, что такое амортизация нематериальных активов?”».

«И это случилось. Она просто застыла. Ее как будто парализовало. Говард этим наслаждался. В этот момент вмешался я и спокойно объяснил ему, что такое амортизация нематериальных активов. Когда я закончил, Кей сказала: “Вот именно!”».

Баффетт был в восторге от того, что переиграл Саймонса, сумев защитить Грэм, причем деликатно и неявно. Натянутая улыбка Грэм стала искренней. «С тех пор мы стали лучшими друзьями. Я был для нее Ланселотом. Это был один из величайших моментов в моей жизни. Я превратил ее поражение в триумф», – говорит Уоррен[492].

В тот день Баффетт, потративший 10 627 605 долларов на покупку 12 % акций компании, заключил с Грэм письменное соглашение о том, что больше не будет покупать акции Post без ее разрешения. «Я знал, что только так она сможет чувствовать себя спокойно», – вспоминает Уоррен.

Вечером Грэм пригласила Баффеттов на обед, накрытый на 40 персон и устроенный в честь Уоррена и Сьюзи. Несмотря на свою личную неуверенность, Грэм умела принимать гостей, и ее званые обеды славились во всем Вашингтоне. Она знала, как помочь людям расслабиться и получить удовольствие от общения.

Обеды для Грэм были способом завести новых друзей и познакомить людей друг с другом. Теперь она хотела поближе познакомиться со своим новым инвестором.

Баффетт вспоминал: «Когда мы со Сьюзи были в “Мэдисон”, около пяти вечера кто-то подсунул под дверь напоминание о вечеринке, на которую я был приглашен за несколько недель до того. В конце было написано, что прийти нужно в смокинге. У меня, понятное дело, его не было. Я в панике позвонил секретарше Кей, которая оказалась очень славной девушкой. Ну что ж, сказала она, сейчас я надену шапочку для размышлений». После этого помощница Грэм, Лиз Хилтон, позвонила в местный магазин и нашла там костюм, подходящий для Уоррена[493].

Такси Баффеттов подъехало к трехэтажному георгианскому особняку кремового цвета с зеленой мансардной крышей. Окружавшие его обширные лужайки простирались до самой вершины холма. Справа и вниз по холму, за густой колоннадой деревьев, начинались кварталы, за которыми располагался старый дом Баффеттов в Спринг-Вэлли, а сразу за ними – Тенлитаун, где Уоррен развозил газеты в Вестчестере и воровал мячи для гольфа в «Сирс».

Баффетты вошли через парадную дверь в дом Кэтрин Грэм и присоединились к остальным гостям, которые пили коктейли в гостиной. Повсюду на белоснежных стенах, декорированных синими бархатными шторами, висели предметы азиатского искусства из коллекции ее матери, а также картины Ренуара и гравюры Альбрехта Дюрера. Грэм начала представлять Баффеттов другим гостям. «Кей говорила им приятные вещи обо мне, – вспоминает Уоррен. – Она делала все, чтобы мне было комфортно. Но мне было ужасно неуютно».