Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

Грэм едва помнила Баффетта по их предыдущей встрече[485]. Кэтрин с коллегами купили книгу «Суперденьги» и прочли посвященную ему главу, гадая, что приготовил для нее этот человек из Небраски. Те, кто был настроен к Баффетту недружелюбно, позаботились также о том, чтобы ей попалась на глаза недавняя анонимная статья в Forbes, которая бросала тень на светлый образ, созданный в «Суперденьгах».

В статье рассказывалось об акционере водопроводной компании Сан-Хосе, который хотел избавиться от своих акций. Директор компании направил его к Баффетту. Тот, как намекалось в статье, должен был знать о том, что город готовился приобрести водопроводную компанию по более высокой цене. У него были связи, поэтому он должен был что-то знать.

В том, что директор направляет продавца акций к покупателю, ничего противозаконного не было[486]. Более того, сделка так и не состоялась. Но для всех, кто проверял Уоррена, эта статья была самым заметным за последнее время публичным упоминанием его имени, не считая «Суперденег»[487].

В итоге Forbes опубликовал опровержение. Однако Баффетт знал, что опровержения редко читают, так что по сравнению с первоначальной статьей они не имеют почти никакого влияния. Он отправил одного из своих доверенных лиц, Билла Руана, чтобы представить Баффетта редакторам Forbes как эксперта, который мог бы написать статью об инвестировании[488]. Эта попытка провалилась. Отныне у Уоррена была новая миссия, связанная с его чувством справедливости и интересом к журналистике – борьба с предвзятостью в подаче новостей. То, что репортер может лгать при помощи подтекста и умолчаний, не неся за этой никакой ответственности, приводило его в ярость.

В итоге он оказал помощь в финансировании Национального новостного совета – некоммерческой организации, которая рассматривала жалобы на недобросовестную работу журналистов. Позиция совета заключалась в том, что недостаточная конкуренция в СМИ предоставляет издателям «власть без ответственности». Совет предлагал возмещение ущерба жертвам, которых «оклеветали, неверно процитировали, дискредитировали, необоснованно высмеяли или чьи настоящие взгляды были проигнорированы в однобоком репортаже».

Это опыт оказался достойным крестовым походом, возможно, опередившим свое время, как и многие другие дела, на которые Баффетт тратил энергию. Но к 1973 году Сьюзи Баффетт видела, как каждая новая одержимость вызывает в муже приливную волну энергии, которая иногда сдвигала береговую линию. Его неизменно привлекали три роли. Первая – неутомимый коллекционер, расширяющий империю денег, людей и влияния. Вторая – проповедник, распространяющий из-за кафедры свои идеалистические взгляды. Третья – полицейский, противостоящий плохим парням. Идеальный бизнес позволил бы ему делать все это одновременно: проповедовать, играть в полицейского и складывать деньги в кассу. Таким идеальным бизнесом была газета. Вот почему Sun была лишь крупицей того, чего он хотел в гораздо большем масштабе.

Но они с Мангером потерпели неудачу в попытке скупить крупные городские газеты. Пока им не попалась Кэтрин Грэм, неуверенно стоявшая на ногах, когда дело касалось бизнеса, и видевшая спасательный круг в каждом, до кого могла дотянуться. Несмотря на свое положение главы Washington Post, которое обеспечивало ей огромное влияние во всем Западном полушарии, Грэм боялась Баффетта.

Она в значительной степени полагалась на мнение набожного и заслуживающего всяческого уважения Гиллспая. Он работал на семью Грэмов с тех пор, как, будучи 28-летним юристом по доверительному управлению, составил завещание Юджина Мейера, став свидетелем того, как увядающий старик его подписал.

Кей буквально дрожала, пока надиктовывала текст письма для Уоррена с предложением встретиться в Калифорнии, куда она приедет в конце лета по делам. Баффетт охотно согласился. Когда Грэм приехала в офис, предоставленный для встречи газетой Los Angeles Times, она выглядела точно так же, как и два года назад: безупречно сшитое платье-рубашка, аккуратная залакированная прическа паж, сдержанная улыбка.

По воспоминаниям Грэм, когда она увидела Баффетта, ее поразила «сама его внешность».

Костюм на Баффетте по-прежнему сидел, как будто был снят с чужого плеча, концы отросших волос торчали вверх. «Он не походил ни на одного из деятелей с Уолл-стрит или бизнес-магнатов, которых я когда-либо встречала, – позже писала она. – Он скорее был похож на простака со Среднего Запада. Но в нем сочетались качества, которые привлекали меня на протяжении всей моей жизни – интеллект и чувство юмора. Так что он сразу же мне понравился»[489].

Но в момент первой встречи Грэм ничего не знала о качествах Баффетта.

Он вспоминает: «Когда я впервые встретился с Кей, она была насторожена и напугана. Она боялась меня, но при этом я ее интриговал. Она не умела ничего скрывать. У нее все было написано на лице».