Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

Получалось, что Баффетта, который вместе с Гербертом Алленом входил в совет директоров Coca-Cola, вполне устраивало, что акции BRK, включая Coca-Cola, утонули в океане облигаций General Re. Он предупредил, что ожидания инвесторов оправдаются, только если процентные ставки будут оставаться низкими, а экономика – достаточно разогретой. Это была та самая знаменитая речь в Солнечной долине: Баффетт объяснял, что инвестирование – это «когда ты вкладываешь деньги сегодня, чтобы получить их обратно завтра», как в эзоповской притче об одной птице в руке и двух в кустах. Время, за которое птицы в кустах появляются, зависит от процентных ставок. Уоррен говорил, что в финансовой истории США бывали многолетние периоды, в конце которых рынок оказывался на той же отметке, с которой начинал. В иные времена – например, как сейчас – цены акций растут гораздо быстрее, чем экономика. Свою речь Баффетт завершил сравнением инвесторов с толпой нефтедобытчиков, которые ринулись в самое пекло.

Итак, Баффетт перетасовал свой портфель в пользу облигаций. И это говорило инвесторам о том, что сегодня, вероятно, проще заработать на них, нежели на акциях. А дальше станет еще проще[1045].

В октябре следующего года Уоррен сделал еще один шаг, на этот раз поразительно консервативный по стандартам рынка. Он купил MidAmerican Energy Holding Company – энергетическую компанию из Айовы с выходом на международный рынок и присутствием в альтернативной энергетике. За 75 % акций MidAmerican он отдал 2 миллиарда долларов, приняв вместе с покупкой 7 миллиардов долларов долга компании. Остальные 25 % принадлежали другу Баффетта и генеральному директору MidAmerican Уолтеру Скотту, его протеже Дэвиду Соколу и заместителю Сокола, Грегу Абелю.

Инвесторы пребывали в недоумении. Зачем Баффетту покупать регулируемую электроэнергетическую компанию? Его бизнес умеренно рос, управление было хорошим, доходность – стабильной и относительно предсказуемой, какой должна была оставаться и в обозримом будущем.

Но Баффетт рассматривал покупку компании как краеугольный камень для Berkshire – наряду со страховым бизнесом. Он объяснял, что работает с отличными менеджерами, готовыми вкладывать деньги в энергетику с предсказуемой доходностью, способной компенсировать ограниченный рост. Уоррена и до этого высмеивали за отказ покупать акции технологических компаний. А теперь он и вовсе приобрел компанию по производству электричества. Какой-то прошлый век!

Но Уоррен думал иначе. Когда дело касалось инвестиций, энергию он черпал не в острых ощущениях от трейдинга, а в киловаттах.

Покупка MidAmerican и General Re значительно смягчила воздействие Coca-Cola на акционеров Berkshire, но ей по-прежнему принадлежало 200 миллионов акций Coke. Дела в компании шли плохо, и Баффетт не переставал об этом думать. К концу 1999 года стоимость его акций Coca-Cola снизилась до 9,5 миллиардов долларов, потянув за собой вниз рыночную оценку BRK. Во многом из-за Coca-Cola за акцию BRK больше нельзя было получить роскошный спортивный автомобиль. Баффетт снова и снова прокручивал в голове инцидент, произошедший в июне. Тогда поступили сообщения, что продукцией Coke отравились дети в Бельгии и Франции. Было нетрудно понять, что делать. Покойный Гоизуэта позволил бы Дону Кио, «мистеру Coca-Cola», с этим разобраться: немедленно сесть в самолет, навестить пострадавших детей, одарив их родителей бесплатными напитками. Ивестер же, который в это время находился во Франции, вернулся в США без каких-либо комментариев, предоставив разгребать хаос местным заводам по розливу.

Этот инцидент нанес катастрофический вред общественному мнению о компании. Ивестер же через несколько недель прибыл в Европу и принес юридически продуманные извинения, в которых ни разу не прозвучало «Мы сожалеем». Газетная шумиха улеглась, автоматы с Coca-Cola снова заработали на всем континенте. Однако компания потеряла на этом более ста миллионов долларов – и это не говоря о неизмеримом репутационном ущербе. Баффетт переживал по этому поводу. Он был знаком с повседневным управлением компанией, и уже начал спрашивать себя, не сошла ли Coca-Cola с рельсов. Несмотря на снижение продаж, за последние два года в головном офисе компании в Атланте появилось около 3500 новых сотрудников. Герберт Аллен смотрел на разбухший фонд заработной платы и видел «рост раковой опухоли»[1046]. Квартал за кварталом Ивестер обещал повысить темпы увеличения прибыли, однако при этом Coca-Cola не выполняла план. Однажды Аллен спросил Ивестера: «Что вы собираетесь делать?» Ивестер ответил, что не знает[1047].

Через Кио Баффетт также узнал, что Ивестер диктовал компаниям по розливу неслыханные условия[1048]. Кио стал своего рода «отцом-исповедником» для недовольных бутилировщиков[1049]. Теперь они бунтовали в открытую. Тем временем Ивестер отнял у Кио его официальную должность. Это был глупый шаг, поскольку Ивестеру было бы выгоднее держать Кио на своей стороне и оказывать ему должное уважение.