Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

После ухода обоих родителей Уоррен остался самым старшим из членов семьи – стражем на узкой границе между жизнью и смертью. При этом больше всего смерть Лейлы повлияла на жизнь сестер Баффетта. Они с удивлением обнаружили, что унаследовали от матери значительное количество акций Berkshire – больше, чем изначально было у них самих, – а также в первый раз получили средства из траста отца, созданного их братом много лет назад.

Сестры Уоррена теперь были богаты. У двоих детей Уоррена тоже были деньги – в основном благодаря настойчивости Сьюзи. Баффетт никогда не требовал отчета об огромных тратах, которые требовались для поддержания ее щедрости. Хотя и задавался вопросом, куда же она девает все эти деньги. Теперь же из-за налогов, связанных с крупными подарками детям, она должна была предоставить Уоррену данные о своих подарках. Он всегда гордился великодушием жены, хотя ему далеко не всегда нравились те, кто пользовался ее щедростью. Однако сейчас Баффетт не испытывал никакого восторга от некоторых даров, которые его супруга преподносила людям: они шли вразрез с представлениями Уоррена о сути их брака. Его впечатление о том, что Сьюзи покончила с другими личными отношениями, оказалось ошибочным. Несмотря на неоднозначность его собственной личной жизни, он был расстроен.

Когда пришло время обсудить завещание Сьюзи, супруги резко разошлись в представлениях о том, кого из ее друзей необходимо в него включить. Мнение Уоррена перевесило. После этого он забыл обо всем плохом, что между ними происходило. Сьюзи снова стала в его глазах идеальной женщиной – именно такой, какой он и хотел ее видеть.

В отношении завещания Сьюзи Уоррен был тверд. Ей удалось существенно смягчить его позицию, только когда речь зашла об их детях. Баффетт не только не был против дарить им по миллиону каждые несколько лет, пока был жив, но и собирался оставить приличную сумму после своей смерти[1031].

На свой первый миллион долларов, полученный на день рождения, Хоуи купил ферму площадью в девятьсот акров в Декатуре, штат Иллинойс, где жил до сих пор. Теперь у него было две фермы, одна из которых принадлежала ему по праву собственности. После того как были улажены судебные тяжбы с ADM, Дон Кио предложил Хоуи занять должность директора в правлении предприятия с громким именем Coca-Cola Enterprises (CCE).

Гигантскую компанию сколотили из более мелких разливочных предприятий – клиентов Coca-Cola. Они покупали у компании концентрат сиропа, смешивали его с газированной водой и продавали, выступая в роли посредников. Их отношения с Coke были критически важны – друг без друга они бы не выжили.

Дон Кио, старый омахский друг Баффетта, занимал должность президента компании. Его босса, генерального директора компании, аристократичного выходца с Кубы по имени Роберто Гоизуета в бизнес-кругах уважали – за то, что он создал самый известный в мире бренд со слоганами «Всегда Coca-Cola» и «Я хочу угостить мир Coca-Cola». Баффетт считал, что к этому времени Coca-Cola стала самодостаточным предприятием, и восхищался Гоизуетой, который этому поспособствовал.

В 1997 году Билл Гейтс вместе с Баффеттом и Гоизуетой участвовал в дискуссии в Сан-Валли, модератором которой выступил Кио.

«Я все время обращался к Биллу и говорил, что компанией Coca-Cola сможет управлять даже сэндвич. Билл тогда еще не слишком хорошо умел держаться перед аудиторией. Так что во время дискуссии он сказал что-то вроде: “Управлять Coca-Cola легко”», – вспоминает Баффетт.

«Я пытался донести мысль о том, что Coke – замечательный бизнес, – говорит Гейтс. – Я сказал, что хочу уйти из Microsoft до того, как мне исполнится шестьдесят. Это довольно трудное дело и в свое время его должен будет возглавить более молодой человек, чтобы со всем справляться. Но это прозвучало так, будто я описал Microsoft как сложный бизнес, а потом добавил: “В отличие от Coca-Cola”. Гоизуета, должно быть, решил, что я просто высокомерный мальчишка, который строит из себя того, кто ежедневно решает гениальные задачи, тогда как руководитель Coca-Cola может спокойно уйти в полдень с работы, чтобы поиграть в гольф»[1032].

Баффетт избегал акций технологических компаний отчасти потому, что «сэндвич» никогда бы не справился с управлением ими. Он же хотел довести Berkshire Hathaway до того состояния, когда ею «сможет управлять даже сэндвич». Разумеется, после того, как его самого не станет.

Впрочем, к 1997 году Coca-Cola начала ставить перед собой настолько амбициозные цели, что для их достижения потребовалось много финансовой инженерии.

Баффетт говорит об этом так: «Роберто сделал много потрясающих вещей в работе компании. И я любил этого парня. Но он запутался в числах, которые виделись ему многообещающими, а в итоге оказались недостижимы. Он говорил о росте в 18 % в год. Но у крупных компаний прибыль не может увеличиваться ежегодно на 18 % в течение длительного периода времени. Этого можно добиться ненадолго, но поддерживать вечно невозможно».