Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

На следующее утро сорок пять банкиров собрались в ФРС, чтобы обсудить вопрос о спасении клиента, который так безжалостно издевался над ними последние четыре года. Long-Term снова поставил их в безвыходную ситуацию: если фонд рухнет, вместе с ним обвалятся и другие хедж-фонды. По мере того, как костяшки домино падали одна за другой, возрастала вероятность глобального финансового краха. Повторялась ситуация с Salomon. Об этом Баффетт и Мангер предупреждали на своих собраниях акционеров с 1993 года. Теперь перед банками стоял вопрос выживания. Они с неохотой раздумывали: не вложить ли им еще денег в Long-Term – сверх тех сумм, которые они уже потеряли, – чтобы фирма смогла уплатить долги и остаться на плаву. Когда Корзин объявил, что Баффетт участвует в торгах, мысль о том, что он придет и все выкупит, чтобы в будущем сорвать куш, никому не понравилась. Это могло бы выручить всех, но Баффетт всегда выигрывал, и некоторых это сильно раздражало. Президент Федерального резервного банка Нью-Йорка, Уильям Макдонаф позвонил Уоррену, чтобы выяснить, насколько он серьезен. Баффетт, который в этот момент садился в автобус, чтобы отправиться в Йеллоустонский национальный парк, подтвердил, что готов выставить заявку. Уоррен не понимал, зачем ФРС организует спасательную операцию, когда группа частных покупателей в лице Berkshire, AIG и Goldman Sachs готова решить проблему без помощи правительства. Около одиннадцати часов по нью-йоркскому времени Уоррен позвонил по спутниковому телефону в Long-Term и сказал, что собирается через Goldman участвовать в торгах за весь портфель фонда.

«Я не хотел задерживать автобус, поэтому просто сделал это. Хотя ситуация меня убивала», – говорит Баффетт.

Через час Goldman прислал Мериуэзеру по факсу одну-единственную страницу с предложением купить фонд за 250 миллионов долларов, при условии увольнения его самого и его партнеров. Если Мериуэзер пойдет на сделку, AIG, Berkshire и Goldman вложат в Long-Term еще 3,75 миллиарда долларов, причем большую часть суммы профинансирует Berkshire. Чтобы свести к минимуму вероятность того, что Long-Term попытается получить более выгодное предложение на стороне, Баффетт дал всего час на принятие решения.

К тому времени у Long-Term оставалось чуть больше 500 миллионов долларов. Баффетт предлагал меньше половины от этой суммы. После выплаты долгов и покрытия убытков Мериуэзер и его партнеры были бы изгнаны из фирмы, расставшись со своим капиталом почти в 2 миллиарда долларов. Но документ был составлен Goldman с ошибкой: в нем предлагалось купить управляющую компанию LTCM, а не ее активы, хотя Мериуэзеру было известно, что Баффетту нужны были именно они. Адвокат Мериуэзера сообщил, что для продажи портфеля, а не управляющей компании, необходимо согласие партнеров[1018]. Long-Term попросила о временном экстренном инвестировании, пока фонд будет собирать согласия. Дозвониться до Баффетта, чтобы обсудить эту просьбу, они не смогли. Позже Уоррен сказал, что, если бы им удалось до него дозвониться, он бы согласился на сделку. Но вместо этого Баффетт из Йеллоустона снова и снова пытался по спутниковому телефону дозвониться до Корзина из Goldman и Хэнка Гринберга из AIG. Телефон не работал, так что Уоррен понятия не имел, что происходит в Нью-Йорке.

Макдонаф с банкирами оказался в затруднительном положении. У него имелось предложение от консорциума Berkshire-Goldman-AIG, но сделки не было. Трудно было оправдать участие правительства в спасательной операции, когда на столе лежало жизнеспособное предложение от частных компаний. Он сообщил собравшимся банкирам, что другое предложение не прошло по «структурным причинам». Баффетт не присутствовал на собрании и возразить не мог. В результате сделки, посредником которой выступила ФРС, четырнадцать банков внесли в общей сложности 3,6 миллиарда долларов. Лишь один банк, Bear Stearns, отказался участвовать, чем заслужил враждебное отношение от коллег на годы вперед. Команда Мериуэзера выторговала для себя условия, которые, по их мнению, были разве что немного лучше «подневольного труда»[1019].

В тот вечер в гостинице «Лейк» Баффетт узнал, что произошло. Он посчитал, что Мериуэзер попросту не хотел продавать ему фонд – в противном случае он нашел бы способ. Возможно, Мериуэзера задело высказывание одного из партнеров фонда: «Баффетт заботится только об одном – о своей репутации. Из-за скандала с Salomon он не станет вести бизнес с Дж. М»[1020]. С финансовой точки зрения спасательная операция правительства была для него более выгодной, чем предложение Баффетта.