Багдад до востребования

Собственно, сюжет, как таковой, громко сказано – сплошные домыслы, свившиеся в клубок заговора в мозгу бывалого провокатора, для кого воображение – словно парус для бригантины. Подуло бы лишь…

При этом сенсация из сенсаций: главный лицедей происшествия – Сулейман Хаким, родственник и приближенный директора, еще вчера казалось – один из столпов национальной безопасности, гордость «Мухабарата». Дергается же Мунир Аббас ныне лишь потому, что разработка, достигнув промежуточного звена, без упомянутой фигуры в распутице фактов забуксовала. Между тем метаться директору в этом чертополохе еще недолго – Сулейман явится с минуты на минуту – «хвост» по рации передал.

Тут дверь распахнулась. В проеме Сулейман, будто пройти не решается. Но, присмотревшись, Аббас увидел: в лике племянника ни страха, ни сомнений, глаза же ненавистью горят.

Аббас ожидал от встречи с родственником чего угодно, только не публичного вызова, адресуемого без оглядки на адъютанта. Оттого опешил, не зная, как быть. Тем временем полковник решительно зашагал к директорскому столу, своим независимым видом афронт лишь нагнетая.

– Дядя, «хвост» как понимать?! – обрушился Сулейман, усаживаясь без приглашения. – Не будь экстренного вызова на твой ковер, о других еще мог подумать. А так, твоя работа!

– Лучшая защита – нападение… – тяжко вздохнул Мунир Аббас, оправившись от растерянности.

– Защита?! – изумился полковник. – С чего бы это? За что меня упрекать?

– В нашем деле такой категории, как упрек, нет… – напустил философской дымки Аббас. – Как и трибунал необязателен.

– Это ты мне, родственнику, преданному тебе как собака? – тряхнул генеалогическое древо Сулейман Хаким.

– Все! – грохнул кулаком по столешнице Аббас. – Я говорю, а ты слушаешь! Дойдет до ответов – повезло, значит!

Полковник в мгновение ока затравленно прогнулся. Не долго думая, Аббас «распахнул папку с обвинительным заключением»:

– Одиннадцатого после полуночи в «Саддам Хусейне» садится борт «Москва-Багдад», который ты почему-то решаешь встретить лично. Следует отметить, это был единственный за последнюю неделю регулярный рейс – уникальный мост между изолированным Ираком и внешним миром. Прибывших всего двенадцать, но крайне подозрительных лиц. При этом, оказалось, одиннадцать – бутафория, нацеленная отвлечь внимание от одного-единственного пассажира, объект твоей особой опеки. Дабы себя обезопасить, а главное – увести означенную фигуру в тень, ты скармливаешь мне миф о спецподразделении, будто охотящемся за архивом русского заговора. Если откровенно: способ инфильтрации объекта восхищает, ничего подобного я не встречал. – Аббас прервался и потянулся к коробке с сигарами. Небрежно извлек одну, самодовольно покрутил у носа и вернул обратно. С наигранной ленцой продолжил: – К вечеру объект поселяется в «Аль-Рашиде» и утром двенадцатого пытается пробиться в советское посольство, но безуспешно – «Аль-Мансур» перекрыт… Между делом одиннадцатого и двенадцатого наведывается в Министерство промышленности, куда, по легенде, командирован. Одиннадцатого служба портье регистрирует, якобы из Министерства промышленности, звонок, уточняющий, достаточно ли комфортабелен номер у объекта. На самом деле звонили из автомата в «Аль-Мансур». Вечером двенадцатого в «Аль-Рашид», под предлогом инспекции средств пожаротушения, проникает пожарник, причем в тот самый момент, когда оба наших парня из лобби отлучились. Вскоре на этаже объекта на минуту отключается камера видеонаблюдения, сам же «инспектор» бесследно исчезает, как сквозь землю провалившись. Тут, нелишне выделить, что «пожарник» прибыл в «Аль-Рашид» и убыл из него на полицейской машине – выявлен очевидец, садовник отеля. По его словам, «пожарник» покинул отель через хоздвор. Но самое важное здесь: по цвету и модели авто совпадает с полицейским «Фиатом», недавно исчезнувшем вместе с тремя патрульными, которых начальство поторопилось списать как дезертиров. Их и впрямь сегодня хватает… Ну и венцом всему: сегодня в четыре ночи объект из гостиницы исчезает, минув камеры наблюдения, службу портье, дозорных. Как и вчера, камера на его этаже отключалась, правда, на сей раз чуть дольше – четверть часа. Итак, горе-родственник, – Аббас заносчиво запрокинул голову, – сам все расскажешь или вниз спустимся?..

– Дядя, в одном ты прав: я человек конченный… – Казалось, подводил черту жизни полковник, горькую, безутешную. – Лажанулся так, что о прощении и не заикнуться. Готов ответить…

– Сулейман, о чем ты там квохчешь, беря на жалость! – взорвался Аббас. – О том, как скурвился, выкладывай! Лучше с самого конца! И не тяни время!

– Верно, дядя, время против нас, – ответствовал с некоей хитринкой полковник. – Узнай Хозяин о ЧП из независимого источника, не только мне – тебе несдобровать. Докладывая о высылке русского спецназа, не думаю, что ты мое имя упоминал. Тем самым на тебе вся ответственность, пусть своей близорукостью я тебя подставил. Предостеречь поэтому обязан…