Багдад до востребования

Жест-подсказку тель-авивцу так и не удалось завершить. Заметив замах, Шахар резко согнулся и отскочил в сторону.

Раздался сдавленный, гортанный крик – рука «соотечественника» въехала в бетонную стену кассы.

Вторая линия атаки – изумленное неожиданным поворотом действа трио – будто от сильного порыва ветра, застыло на месте. Но спустя несколько мгновений пришло в чувство: «кепка» бросилась к скорчившемуся от боли товарищу, после чего дуэт стал надвигаться на «пародиста», минутами ранее попутавшего аудиторию. При этом, казалось, им явно не хватает решимости. Шахар тем временем метался – между рефлекторным позывом занять боевую стойку и надобностью, ввиду неизбежных осложнений, потасовку избежать. Оттого спиной пятился, норовя сделать ноги.

– А ну, стоять! – раздался крик, озвученный командирским, без всяких истерических ноток голосом.

Сектор атаки замер и, оглянувшись увидел, что левая дверь «Запорожца» распахнута, возле нее – одноногий инвалид с костылями. На один костыль левой подмышкой опирается, а второй – зловеще вскинут.

Шахар глуповато улыбался Сергею, цепко держа квартет в поле зрения, не расслабляясь. Меж тем, спустя несколько мгновений, кураж набега резко увял. Властно распорядившись, «кепка» увела распетушившуюся команду восвояси. Возымел свое и окрик кассирши, пригрозившей по громкой связи милицией.

Вскоре модуль тронулся, оставив кассирше на чай шестнадцать рублей в виде невостребованной сдачи и горьковатый осадок у нападавших, – воевали-то, по сути, с калекой, кому, оказалось, приятель вызвался помочь. В их традиции, один из кодов которой – акцентированное почитание старших и калек – приключившемуся места быть не могло.

По возвращении Шахара, его спутники в первые минуты молчали, огорошенные не столько инцидентом, сколько виртуозным, говорящем о спецнавыках приеме. Сергей налегал как можно быстрее убраться с места происшествия, опасаясь возможных недоразумений с блюстителями порядка, а то и с самими кавказцами, случись дурная кровь вновь ударит им в голову. Таня же переваривала очередной прием-выверт соседа, испытывая к Шахару то восхищение, то необъяснимый страх. Последнее мешало даже исполнить свой профессиональный долг – оказать герою первую медицинскую помощь. Увиливая от удара, тот ушиб о стенку ключицу и сейчас от тупой боли водил правым плечом.

Все же, несколько утихомирив сумбур, где прилежная медсестра, а где безрассудно втюрившаяся девуля обратилась:

– Позвольте, Федор, я вашу спину осмотрю. Только пальто снимите.

Шахар тут же повиновался, будто давно ждал приглашения. Между тем диагноз уже себе поставил: перелома нет, максимум – трещина. Зарастет. А вот соблазн соприкоснуться с Татьяной после взвинтившего все естество стресса переносился с трудом…

Кроме профессиональной сноровки, медсестра прочих чувств не выказала – деловито прощупала ключицу, постановив: «Трещина, немедленно к врачу».

– В поликлинику? – чуть присвистнув, забеспокоился Сергей.

– Лучше больница… – неопределенно откликнулась медсестра. Оставалось догадываться: подразумевается собственная вотчина, до которой пилить еще добрую сотню километров, или ближайшая больница? До Владимира их более чем достаточно…

– Я думаю, Федя – парень крепкий, потерпит… – дипломатично обошел ложбинку частностей Сергей.

Вскоре великолепную троицу вновь склонило к раздумьям, растащив по дорогам и весям, оказалось, кое-где перекликающейся судьбы. Тане вспомнился Костя Турсунов, ее наваждение, безумная со школьных лет любовь, не вернувшийся с неведомо какой войны. Одно не вызывало сомнений – не афганской, поскольку его призванные в Афган сверстники, выжившие или сложившие головы, так или иначе, успевали о службе в «ограниченном воинском контингенте» сообщить. Как ни странно, просветить истину мог Шахар, ибо в восемьдесят втором Турсунова разорвала, вместе с сирийским расчетом и его непосредственным командиром майором ПВО Синицыным, израильская бомба. Но просветить при одном условии: если бы вновь напряг своего подельника Черепанова. Израильтянам до учета чужих, да еще восьмилетней давности потерь, дела не было, притом что о советских советниках знали.

Шахар тем временем вполглаза наблюдал за Сергеем, вспоминая свой задел в афганском конфликте, искалечившем автомобилисту судьбу. Ему казалось, что вместо Сергея за рулем тот самый безусый старлей, которого он вместе с коллегой из ЦРУ в восемьдесят шестом допрашивал.

Кому-то в Лэнгли пришла в голову необычная, но не лишенная изобретательности мысль: зачем для моджахедов выбивать в Конгрессе ассигнования и доставлять оружие за тридевять земель? Куда проще советские военные склады на месте потрошить. Тут Шахара и призвали как сотрудника дружественной спецслужбы, знающего русский.