Багдад до востребования

– При массированном ракетном ударе «Пэтриот» – паутина против стаи коршунов. Надеюсь, это вам известно. Так что позволю заметить: в очередной раз еврейский народ – один на один с молохом. Разве что в душегубки позволено с противогазом…

– Не драматизируйте, все под себя подгребая! – вспылил госсекретарь. – Знаете, как далась нам коалиция?! Но тут, одернув себя, примирительно продолжил: – Реально новое вспомоществование, поверх действующего соглашения…

Залман Шуваль задумался, но самую малость, принялся собирать фото-галерею. Протягивая увесистый конверт Бейкеру, спросил:

– А каково послевоенное устройство Ирака? Позицию администрация выработала?

– В смысле? – чуть отстранился госсекретарь. Недоверчиво глядел на посла.

– Ирак, после освобождения Кувейта, будет оккупирован или нет? – дорисовал тезис полпред.

– Собственно, почему это должно интересовать Израиль? – возмутился госсекретарь.

– Потому что Израиль – легальное, признанное ООН государство региона, с долгосрочными, органичными интересами в нем, – парировал Шуваль.

– Вы все же лезете в конфликт, от которого мы огромными усилиями вас всячески оберегаем, – просыпал раздражение Бейкер.

– Ладно, переформулирую вопрос: Ирак девяностых – с Саддамом или без него?

Будто никакого вопроса не прозвучало, Джеймс Бейкер встал и протянул для прощания руку, тем самым завершая аудиенцию. Однако, спохватившись, что слишком бесцеремонно оборвал сановного визитера, произнес, уже вдогонку:

– Передайте господину Шамиру: коалиция – самый прочный гарант безопасности Израиля.

Прежде чем пригласить нового посетителя, госсекретарь раздумывал, отчего именно сейчас, на труднейшем перепутье, Израиль занимает проблема политического лидерства в Ираке по завершении кампании, но ни к чему путному не пришел.

***

г. Тель-Авив Штаб-квартира «Моссада» три часа спустя

Моше Шавит, директор «Моссада», перечитывал доклад о встрече «Шуваль-Бейкер», путаясь в ощущениях: его бесит содержание рапорта или сидящий напротив, непрестанно ерзающий глава оперотдела Дорон Биренбойм. Между тем внешние раздражители – лишь индикатор его предвзятого отношения к операции «Посувалюк», от которого он, вопреки данному «добро» и удачному почину, до сих пор не избавился. Следует отметить: именно этот проект «Моссада» продиктовал дипломатический контакт в Вашингтоне.

Шавит захлопнул папку и зло взглянул на Биренбойма, передавая дурное расположение духа. Тот тем не менее и бровью не повел, затараторил:

– Да не бери ты в голову! Подумаешь, выставили – что в этом нового? Будто не знаешь, кто Израиль для янки. Девка по вызову, да и только! Говорил тебе: потеря времени, отфутболят без вариантов…

Босс раздраженно вскинул руку, враз осадившую словесный поток, после чего потер виски.

– Понимаешь, Дорон, – тяжко вздохнув, струил тоску директор, – ты точно выразился «девка по вызову». Знаешь почему? Положа руку на сердце, мы таковые и есть, дальше вечера и сиюминутной выгоды не заглядываем. Может, даже хуже… Шлюха хоть кондомом оберегается, нам – и он ни к чему. Образовался бугорок какой, будто для Израиля опасный, – грейдер вызываем. Ни тебе туннелей, ни тебе объездного пути. А завтра – хоть трава не расти. Только… – босс прервался, казалось, подбирая слова, – у любого действия есть противодействие и, как известно, чем крупнее калибр, тем сильнее отдача.

– Что-то я не пойму… Какая левая собака тебя укусила? – изумленно артикулировал Биренбойм. – Надо же, в такую годину… когда московский проект, наш последний шанс, можно сказать, на мази.

– Шанс-то шанс, Дорон, – подбавив уверенности, продолжил директор, – только, сработай твой план, хоть и судьбоносный для Израиля, одна из подпорок современной цивилизации рухнет. И если мы, «Моссад», будем и дальше попирать все и вся, сжигая мосты, то друг за другом порушим и остальные.

– Ну, ты даешь, Моше…

– Это мы здесь даем-зажигаем! – воскликнул, не дав договорить оперу, директор. – Смотри! Изгаляясь в изобретательности и коварстве, мы неумолимо выкорчевываем арабский террор. Чего добились? Одно поколение ненависти, передаваемое с молоком матери, сменяет другое, лишь распаляя движение протеста. А оккупационный режим в Газе, Южном Ливане, на Западном Берегу – что это? Отвечу: примитивный колониализм 18-19 веков, не вчера канувший в Лету как отживший свое. А созываемые «Хамасом» отделения смертников, о чем лишь считанным единицам пока известно, как это называется? Да очень просто: мироощущение фатализма – целая, хоть и дико искривленная, культура отчаяния. Ты думаешь: все это сойдет с рук?