Багдад – Славгород

ЭХО ВЕЧНОСТИ Книга 2. Багдад–Славгород

Любовь Овсянникова

2019

Знаки Зодиака

Часть I. Возвращение в Россию

Что означает Родину любить?

Во-первых — отовсюду к ней тянуться,

Чтобы в конечном счете к ней вернуться, —

Не перервать связующую нить.

Александр Межиров

Укрывшиеся в нищете

Стоимость побега

Итак, шел май 1932 года...

Выбирать время побега Александре Сергеевне не приходилось, бежать надо было незамедлительно, буквально сразу после прощания с мужем. Возвращаясь со свидания, она успела предупредить своего многообещающего заказчика, которого с некоторых пор обшивала вне очереди, что в эту ночь ей надо попасть на советский берег. И он ее успокоил, подтвердив готовность помочь и сообщив нужную информацию — место и время отплытия. Дома сборы были недолгими, так как побег задумывался давно и Александра Сергеевна все последнее время жила в состоянии готовности к нему.

Добираться до реки предстояло самостоятельно, и надо было еще найти на чем. После коротких сборов и прощания со свекровью молодая женщина поспешила в город на поиски подходящего транспорта. А затем, найдя извозчика с повозкой, заехала за детьми и без задержек отправилась на место отплытия, где ее обещал ждать знакомый контрабандист, этот «рисковый человек».

К счастью, ниже Дубоссар Днестр делает большую петлю, приближаясь к Кишиневу, так что сухопутное путешествие беглецов было относительно коротким, хотя и очень напряженным — ведь ехали они через пригород, пересекая достаточно безлюдные места, по почти пустым дорогам, где было раздолье для искателей случайной поживы. Большую часть пути они проехали при свете дня, но потом солнце село и их накрыла непроглядная ночь.

Какой ужас должна была испытывать Александра Сергеевна, находясь в восставшем против нее Кишиневе, если перестала бояться пригорода и ночи, одиночества и незащищенности! Какая невыносимая жуть владела ею, заставившая под покровом темноты, коварной и всегда опасной для доброго человека, оставить пристанище свое и пуститься в бега, да еще с детьми! Видимо, на много-много километров вокруг не было места на земле, где бы не горело под ногами у этой бедной женщины, нигде и никому не сделавшей зла, но вынужденной спасаться от покушения на ее жизнь, на жизнь ее детей... Она кружила и металась, — как сиротливый листочек, сорванный с дерева и несомый непогодой в чужом для него пространстве, — чтобы ее не настигли и не растоптали, чтобы удалось сохранить дыхание... Разве благополучный человек, не вынесенный судьбой за грань жизни, способен на такое, способен хотя бы понять ее?

В эти минуты, охваченные только бешеным биением сердца, учащенным дыханием, расширенными глазами, покрывающей тело влагой и дрожанием губ и рук, вряд ли Александра Сергеевна способна была видеть мир в реальных очертаниях, адекватно оценивать его отношение к ней. Конечно, инстинкты, всегда обостряющиеся в минуты угроз и выручающие человека, безумно несущегося прочь, заявляли о себе и в ней. Но все же опирались они на надежду, что спешит она туда, где ей помогут.

Ехать надо было чуть в сторону от небольшого, но оживленного в летнюю пору городка Вадул луй Водэ, лежащего в 23-х километрах от Кишинева. Скорость движения экипажа была невелика, лошади шли тяжело, лишь на ровных местах бежали мелкой рысью, одолевая примерно 8 километров в час, так что в общей сложности на дорогу у них ушло почти четыре часа{1}. Конечно, на берег реки, где их ждала лодка, они прибыли достаточно измотанными. Сказались на их состоянии и тяготы дня, и тряская дорога, и невозможность в тесной повозке вытянуть и размять затекшие ноги, и вынужденное молчание, когда хотелось говорить и обсуждать свое положение, а при вознице это запрещалось. Да и вообще угнетала и утомляла своей неестественностью сама обстановка с нависшими тучами гибельных неожиданностей, к тому же давящая осознанием, что ты участвуешь в противозаконном деянии.

Вещей у беглецов почти не было, если не считать маленьких сумок у каждого из детей и баула у Александры Сергеевны. Так что грузились они недолго.

— Плыть будем налегке, — сказала Александра Сергеевна контрабандисту, — наши вещи почти ничего не весят.

— Это хорошо, — со странной неприветливостью буркнул тот и бросил на нее косой двусмысленный взгляд.

Александра Сергеевна, конечно, отметила переменившийся вид и тон своего всегда уверенного в себе и ровного в общении знакомого, но приписала это тому, что он тоже волнуется перед тем, что они задумали.

Ночь выдалась мрачной, неуютной, туманной — беззвездной. Плотные тучи еще с вечера заволокли небо, и даже луна не могла пробить их и хоть чуть-чуть осветить земной мир.

— Только одно то ободряет, — пыталась разрядить гнетущую обстановку Александра Сергеевна, — как я думаю, что сейчас стоит май, приближающий нас к солнышку, к самым коротким ночам.