Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— Тут что-то не стыкуется, — хмуро вымолвил Спенс. — Ни помады, ни запаха духов. К тому же мать у нее самая настоящая, а из матери Лили Гэмбл вышибли дух в пьяной драке в Кардиффе[195], когда девочке было всего девять лет… так что вряд ли Дейдри Хендерсон может быть Лили Гэмбл. Но вчера вечером миссис Апуорд звонила именно ей — от этого никуда не денешься. — Он потер переносицу. — Да, есть над чем поломать голову.

— А что говорит медицина?

— Большой ясности они не внесли. Полицейский врач наверняка утверждает только одно: к половине десятого она уже была мертва.

— То есть к тому времени, когда к Лэбернемсу подошла Дейдри Хендерсон?

— Возможно, если девушка говорит нам правду. Либо она говорит нам правду, либо… либо это очень крепкий орешек. Она сказала, что мать не пускала ее к нам. Это не наводит вас на какие-нибудь мысли?

Пуаро задумался.

— Как будто нет. Со стороны матери это естественная реакция. Ее мать из тех, кто старается избежать всяких неудобств и сомнительных ситуаций.

Спенс вздохнул:

— Итак, Дейдри Хендерсон была на месте преступления. Возможно, кто-то побывал там до нее. Женщина. Женщина, которая пользуется помадой и дорогими духами.

Пуаро пробурчал:

— Вам придется провести расследование…

— Я его уже провожу, — перебил его Спенс. — Пока без лишнего шума. Иначе можно кого-то вспугнуть. Чем занималась вчера вечером Ив Карпентер? Чем занималась вчера вечером Шила Рендел? Десять против одного, что они просто сидели у себя дома. Карпентер, насколько мне известно, был на каком-то собрании.

— Ив, — задумчиво произнес Пуаро. — Мода на имена меняется, не правда ли? Вряд ли сегодня встретишь имя Ева. А Ив — имя вполне популярное.

— Дорогие духи ей по карману, — как бы рассуждая вслух, сказал Спенс.

Он вздохнул.

— Нужно как следует покопаться в ее прошлом. Муж погиб на войне — очень удобная версия. Объявляешься где угодно, эдакая печальная вдовушка, скорбящая по какому-нибудь храбрецу летчику. Ни у кого духа не хватит о чем-нибудь тебя расспрашивать.

Он перевел разговор на другую тему:

— Этот сахарный молоток, или как там его — то, что вы мне прислали, — думаю, тут вы попали в десятку. Это орудие убийства в деле миссис Макгинти. Доктор говорит, что такой удар вполне мог быть нанесен этим молотком. К тому же на нем — следы крови. Вымыть-то его вымыли, да не все знают, что даже крошечное количество крови можно выявить — если применить новейшие реагенты. И мы точно выяснили — на молотке была человеческая кровь. Но эта нить опять ведет нас к семейству Уэтерби и этой девице Хендерсон. Или нет?

— Дейдри Хендерсон сказала без капли сомнения: сахарный молоток был ими отдан на распродажу «Приноси и покупай» в честь праздника урожая.

— А миссис Саммерхэй абсолютно уверена, что дело было под Рождество?

— Миссис Саммерхэй ни в чем и никогда не уверена абсолютно, — мрачно сказал Пуаро. — Она очаровательная особа, но в делах ее, в том, как она ведет хозяйство, отсутствует какой-либо порядок. Кроме этого, могу засвидетельствовать — а я живу в Лонг-Медоуз и знаю, — двери и окна в этом доме всегда нараспашку. Кто угодно, свой или чужой, может войти и что-то забрать, а потом преспокойно положить на место, и ни майор Саммерхэй, ни миссис Саммерхэй этого даже не заметят. А если она вдруг его хватится, то решит: его взял муж, чтобы разделать кролика или нарубить дров, а он подумает, что она собралась рубить мясо для собак. Никто в этом доме не пользуется той утварью, какой положено, — здесь хватают первое, что попадется под руку, а потом кладут Бог знает куда. И никто ничего не помнит. Будь такая жизнь у меня, я бы, наверное, со всем извелся, а им… им хоть бы хны.

Спенс вздохнул:

— Что ж, во всей этой истории есть один плюс: пока не будет полной ясности, Джеймса Бентли не казнят. Мы уже направили письмо в Министерство внутренних дел. Значит, у нас будет время, которого нам так не хватало.

— Хорошо, — заключил Пуаро, — а я, пожалуй, еще раз встречусь с Бентли — нам ведь теперь кое-что известно.

2

Джеймс Бентли почти не изменился. Разве что немножко похудел да руки стали какими-то беспокойными — в остальном это был тот же человек, тихий и безрадостный.

Эркюль Пуаро говорил, тщательно подбирая слова:

— Появились новые факты. Полиция решила пересмотреть ваше дело. Значит, есть надежда…

Но Джеймс Бентли отнюдь не запрыгал от радости.

— Все равно это ничего не даст. Что нового они могут найти? — сказал он.

— Ваши друзья очень хотят вам помочь.

— Мои друзья? — Он пожал плечами. — Нет у меня друзей.

— Зачем же так? Есть как минимум двое, — уверил его Пуаро.

— Двое друзей? Интересно знать, кто же это?

В голосе его звучало лишь усталое неверие, ответ его словно и не интересовал.

— Во-первых, инспектор полиции Спенс…

— Спенс? Спенс? Полицейский, который скроил против меня дело? Это почти смешно.

— Смеяться тут нечему. Можно только радоваться. Спенс очень проницательный и добросовестный полицейский. И он хочет быть абсолютно уверенным, что за решеткой сидит виновный.

— Он в этом вполне уверен.

— Представьте себе, что нет. И именно поэтому он, как я уже сказал, ваш друг.