Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

Эркюль Пуаро находился в кабинете инспектора Спенса в Килчестере. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, чуть прикрыв глаза, поигрывая перед собой кончиками пальцев.

Инспектор принял какие-то сообщения, проинструктировал сержанта и наконец перевел взгляд на знаменитого сыщика.

— Вас, никак, осенило, мосье Пуаро? — спросил он.

— Я просто анализирую, — сказал Пуаро, — оцениваю факты.

— Я забыл у вас спросить. Ваша встреча с Джеймсом Бентли — она что-нибудь дала?

Пуаро покачал головой. Потом нахмурился.

Ибо в эту минуту его занимал именно Джеймс Бентли.

Надо же, раздраженно думал Пуаро, в кои веки он предложил свои услуги бесплатно, исключительно из дружбы и уважения к честному и порядочному полицейскому, и именно в таком деле жертва обстоятельств оказалась начисто лишена романтической привлекательности. Ну почему на месте Бентли не миловидная девушка, загнанная в тупик, но совершенно безвинная, не достойный и прямодушный молодой человек, тоже загнанный в тупик, чья голова «хоть и в крови, но не склонилась»[199] — Пуаро пришла на ум строчка, недавно вычитанная им в сборнике английской поэзии. А тут что? Взвалил на себя ношу по имени Джеймс Бентли, случай, можно сказать, патологический, законченный эгоист, сосредоточенный исключительно на своей особе. И ни капли благодарности к людям, которые пытаются его спасти, — ему на их усилия, можно сказать, наплевать.

Так, может, пусть его и повесят, если ему недорога собственная жизнь?

Ну нет, это уж он погорячился…

Инспектор Спенс кашлянул и нарушил эти мысли.

— Наш разговор, — очнулся Пуаро, — оказался, я бы сказал, крайне непродуктивным. Если Бентли и мог вспомнить что-то полезное, он этого не сделал, а что вспомнил, ничего нам не дает — зацепиться не за что, все сплошь туман и неопределенность. Но одно я себе уяснил: статья в «Санди компэниэн» и вправду взбудоражила миссис Макгинти, она рассказала о ней Бентли и даже обмолвилась, что «кто-то, имеющий отношение к этому делу», живет в Бродхинни.

— К какому делу? — быстро переспросил Спенс.

— Тут у нашего друга уверенности нет, — сказал Пуаро. — Он упомянул, правда, дело Крейга, но, поскольку о других он раньше не слышал, не исключено, что в памяти засело именно это. Но этот «кто-то» — женщина. Тут он даже процитировал слова миссис Макгинти. Ей, мол, «гордиться особенно нечем, если все выйдет наружу».

— Гордиться?

— Mais oui[200]. — Пуаро кивнул, как — бы оценивая проницательность Спенса. — Это слово о многом говорит, верно?

— Но он не назвал ее, эту горделивую даму?

— Представьте себе, назвал: миссис Апуорд. Но, насколько я понимаю, безо всяких на то оснований.

Спенс покачал головой:

— Может, просто потому, что эти черты — горделивая да властная — были ей еще как присущи. Но это не могла быть миссис Апуорд, потому что ее убили, причем убили по той же причине, что и миссис Макгинти, — она узнала женщину на фотографии.

— Я ведь ее предупредил, — с горечью произнес Пуаро.

Спенс раздраженно забубнил:

— Лили Гэмбл! По возрасту у нас кандидатки только две: миссис Рендел и миссис Карпентер. Девицу Хендерсон в расчет не беру — ее прошлое известно.

— А двух других — нет?

Спенс вздохнул:

— Вы ведь знаете, какие нынче дела. Война все и вся перемешала, никаких концов не найдешь. В исправительную школу, где жила Лили Гэмбл, попала бомба, и все документы сгорели дотла. Или взять людей. Проверить прошлое живых людей — труднее задачи не придумаешь. Вот Бродхинни — о ком из местных жителей нам хоть что-то известно? Только о Саммерхэйях, которые живут здесь добрые триста лет, да о Гае Карпентере, он потомственный инженер. А все остальные — как бы это сказать? — весьма неопределенные. Доктор Рендел зарегистрирован в медицинском справочнике, и мы знаем, где он учился, где практиковал, но о корнях его нам не известно ничего. Жена у него откуда-то из-под Дублина[201]. Ив Селкирк — так ее звали, пока она не вышла за Карпентера, — была молоденькой вдовушкой со времен войны. Военная вдовушка — что может быть проще, если надо замести следы? Любая может объявить себя таковой. А возьмите Уэтерби — похоже, они помотались по белу свету, и там были, и сям. А почему? По какой причине? Может, он совершил растрату в банке? Или они как-то оскандалились? Не хочу сказать, что мы не можем как следует покопаться в прошлом. Можем, но на это нужно время. Ведь сам никто ничего тебе не расскажет.

— Им есть что скрывать, но это вовсе не значит, что они кого-то убили, — заметил Пуаро.

— Разумеется. Мало ли что… кто-то преступил закон, кто-то стесняется незнатного происхождения, кто-то скрывает старый скандал, а то и просто сплетни. Как бы то ни было, люди предприняли немалые усилия, чтобы поглубже закопать свое прошлое, — и выкопать его ох как непросто.

— Но все-таки возможно.