Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— Ну ладно, ваша взяла! Слушайте. Эта фраза Коры на похоронах меня встревожила. Я все время думала о ней и наконец решила порасспросить ее и отправилась к ней в ее захолустье. Грег думал, что все это глупости, и поэтому ему я ничего не сказала. Я приехала туда часа в три дня, стучала и звонила, но мне никто не отвечал, и я решила, что в доме никого нет. Вот и все. Если бы я обошла коттедж кругом, то, вероятно, заметила бы разбитое окно, но я этого не сделала. Я просто вернулась в Лондон, и мне даже в голову не пришло, что что-то тут неладно.

Лицо Пуаро было бесстрастно. Он спросил:

— Почему ваш муж обвиняет себя в преступлении?

— Потому что он… — Слова трепетали на кончике языка Сьюзен, но она удержала их. Пуаро, однако, закончил за нее:

— Вы хотите сказать, что он не в своем уме, сказать в шутку. Но в данном случае шутка слишком походит на правду, не так ли?

— С Грегом все в порядке, слышите, все в порядке!

— Видите ли, я кое-что о нем знаю. Например, что незадолго до вашей с ним встречи он провел несколько месяцев в клинике для душевнобольных Форсдайк-хаус.

— Он лечился там добровольно, на него даже не завели историю болезни!

— Это правда. Я знаю, что врачи не признали его душевнобольным, но он явно человек неуравновешенный. У него очевидный комплекс преступления и наказания. Полагаю, это с детства.

Сьюзен заговорила быстро и горячо:

— Вы не понимаете, мосье Пуаро! У Грега никогда не было шанса показать себя. Вот почему мне были так нужны дядины деньги. Дядя Ричард был очень деловым и очень сухим человеком. Он не мог понять, но я поняла. Я знала, что Грегу надо было самоутвердиться. Он должен был почувствовать, что он самостоятельная личность, а не просто ничтожный помощник аптекаря, которым помыкают все, кому не лень. Теперь все будет иначе. У него будет собственная лаборатория. Он сможет разрабатывать свои собственные формулы…

— Да, да, вы дадите ему все, потому что любите его. Но вы любите его так сильно, что это не принесет ему ни покоя, ни счастья. Даже вы не в состоянии дать человеку то, чего он не может, не умеет принять. В конце концов, он останется чем-то, чем ему быть не хочется, иными словами, мужем Сьюзен, и не более того.

— Как вы жестоки! И какой вздор несете!

— Когда речь идет о Грегори Бэнксе, все остальное для вас не существует. Дядины деньги требовались вам не для себя, а для вашего мужа. Они действительно были вам настолько необходимы?

Все себя от гнева Сьюзен резко повернулась и выбежала из беседки.

— Я подумал, — непринужденно вымолвил Майкл Шейн, — что мне следует зайти к вам попрощаться.

Он улыбался, и Пуаро, невольно почувствовав, насколько обаятельным может быть этот человек, несколько мгновений молча изучал его. Он подумал, что, пожалуй, знает о Майкле Шейне меньше, чем об остальных членах семейства, потому что Майкл всегда демонстрировал окружающим только ту сторону своей натуры, которую хотел показать.

— Ваша жена, — сказал Пуаро общительным тоном, — весьма необычная женщина.

Майкл чуть приподнял брови:

— Вы так думаете? Она прелестна, я согласен, но по части интеллекта не блещет. Зато точно знает, чего именно ей хочется, и никогда и не будет пытаться умничать.

Пуаро вздохнул:

— Очень немногие могут похвалиться этим.

Майкл вновь расплылся в улыбке:

— Вы думаете о малахитовом столе?

— Возможно. — Пуаро помолчал и добавил: — И о том, что стояло на нем.

— Восковые цветы?

— Вот именно.

Майкл нахмурился.

— Я не совсем понимаю, мосье Пуаро. Но, во всяком случае, — он снова включил свою ослепительную улыбку, — хорошо, что мы все теперь знаем, как обстоит дело. Было не очень-то приятно, мягко выражаясь, жить с подозрением, что кто-то из нас отправил на тот свет бедного старого дядю Ричарда.

— Вы думаете о нем как о «бедном старом дяде»? И только?

— Ну, конечно, он очень хорошо сохранился…

— Но ведь до самой своей смерти он оставался человеком весьма умным и проницательным.

— Пожалуй, что так.

— И отлично разбирался в людях?

Улыбка на лице собеседника оставалась такой же сияющей.

— Тут, мосье Пуаро, я вряд ли могу согласиться с вами. Меня, например, он явно не оценил.

— Быть может, потому, что считал вас не особенно способным хранить супружескую верность?

— Что за старомодная идея! — засмеялся Майкл.

— Но ведь это правда, не так ли?

— Что вы хотите этим сказать?

Пуаро молча соединил кончики пальцев.

— Наводились кое-какие справки, видите ли.

— Кем? Вами?

— Не только мною.

Майкл Шейн бросил на него быстрый испытующий взгляд. Пуаро отметил скорость его реакции. Майкл Шейн явно не был дураком.

— Вы хотите сказать, что полиция…

— Я хочу сказать, что полиция так и не сочла убийство Коры Ланскене случайным преступлением.

— И они наводили справки обо мне?

Пуаро чопорно ответил:

— Они интересовались передвижениями родственников миссис Ланскене в день, когда она была убита.

Ну и влип же я! — Майкл говорил с обезоруживающей искренностью.

— Вот как, мистер Шейн?

— Вы себе и представить не можете! Я ведь в тот день сказал Розамунд, что обедал с неким Оскаром Льюисом.

— А на самом деле?..