Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

Сэр Руперт выскочил на тротуар и подошел к прилавку. Здесь, взяв в руку один из серых горшков, он оживленно заговорил с лавочником по-арабски — слишком быстро и слитно для Шривенхема, который до сих пор разбирал арабскую речь с трудом и имел довольно ограниченный словарь.

Лавочник сиял, жестикулировал, раскидывал руки, что-то объяснял. Сэр Руперт перебирал горшки, задавал какие-то вопросы. Под конец выбрал один кувшин с узким горлышком, бросил лавочнику несколько монет и вернулся в машину.

— Интересная техника, — сказал он. — Они пользуются ею уже тысячи лет, и точно такая же форма отмечена в одном из горных районов Армении.

Просунув в горлышко палец, он пошарил внутри.

— Грубая работа, — равнодушно заметил Шривенхем.

— О да, художественных достоинств никоих. Но представляет исторический интерес. Видите, туг отбиты ручки? Предметы повседневного обихода дают нам немало исторических подсказок. У меня таких целая коллекция.

Автомобиль въехал в ворота Британского посольства.

Сэр Руперт пожелал, чтобы его немедленно проводили в предназначенную ему комнату. Любопытно, однако, что, прочитав Шривенхему целую лекцию на тему о кувшине, он сам этот кувшин преспокойна забыл в автомобиле. Шривенхем заботливо захватил его наверх и поставил на тумбочку у его кровати.

— Ваш горшок, сэр.

— А? Да-да. Благодарю вас, милейший, — рассеянно отозвался сэр Руперт.

Шривенхем напомнил ему, что обед будет готов очень скоро, а пока к услугам сэра Руперта большой выбор напитков. И ушел.

Когда дверь за молодым человеком закрылась, сэр Руперт подошел к окну и развернул на свету сложенную полоску бумаги, которую он вытащил из горлышка кувшина. Разгладил ее. На ней оказались написаны две строчки. Он прочитал их внимательно, потом чиркнул спичкой и бумажку сжег.

Затем позвонил слуге.

— Да, сэр? Распаковать ваши вещи, сэр?

— Пока еще не надо. Пригласите ко мне мистера Шривенхема. Сюда.

Встревоженный Шривенхем явился.

— Чем могу быть полезен, сэр? Что-нибудь не так?

— Мистер Шривенхем, мои планы подверглись радикальным изменениям. Я могу на вас положиться, надеюсь?

— Полностью, сэр.

— Я довольно давно не был в Багдаде, точнее, со времени войны. Большинство гостиниц расположено ведь за рекой, верно?

— Да, сэр. На улице Рашид.

— На берегу Тигра?

— Да. Самый большой отель — «Вавилонский дворец». Так сказать, официальная резиденция.

— А что вам известно о гостинице, которая называется «Тио»?

— Туда многие ездят. Неплохой ресторан, И заправляет там удивительный тип по имени Маркус Тио. В Багдаде юн — человек известный.

— Я хочу, чтобы вы сняли там для меня номер, мистер Шривейхем.

— Вы хотите… то есть вы не будете жить в посольстве? — испуганно спросил Шривенхем. — Но… но у нас уже тут все для вас устроено, сэр.

— Что устроено, может быть расстроено, — резко ответил сэр Руперт.

— Да, конечно, сэр. Я не имел в виду…

Шривенхем не договорил. Было ясно, что все равно потом виноватым окажется он.

— Мне нужно провести кое-какие переговоры деликатного свойства. И я выяснил, что в стенах посольства это сделать невозможно. Снимите для меня номер в отеле «Тио», ближе к вечеру я перееду, причем важно, чтобы мой переезд из посольства не афишировался. То есть я поеду в «Тио» не на посольской машине. Кроме того, мне потребуется билет на самолет в Каир на послезавтра.

Шривенхем совсем расстроился.

— Вы же предполагали пробыть здесь пять дней…

— Ситуация изменилась. Необходимо, чтобы я попал в Каир, как только покончу со здешними делами. Затягивать мое пребывание здесь опасно.

— Опасно?

Лицо сэра Руперта преобразила мужественная усмешка. Он снова стал другим человеком — не прусским ефрейтором, каким он только что представлялся Шривенхему, а обаятельным и скромным героем.

— Безопасность, признаюсь, никогда меня особенно не заботила, — сказал он. — Но в данном случае речь идет не только о моей собственной безопасности, но еще и о безопасности многих других людей. Так что, пожалуйста, сделайте все, о чем я вас попросил. Если билетов на самолет уже не продают, воспользуйтесь броней. А я до вечера пробуду в этой комнате. — Шривенхем только открыл было рот, чтобы выразить недоумение, как сэр Руперт пояснил: — Официально я болен. Приступ малярии. — Шривенхем кивнул. — Так что есть я не буду.

— Но мы могли бы прислать вам сюда…

— Двадцатичетырехчасовой пост для меня пустяк. Мне случалось в путешествиях голодать гораздо дольше. Делайте, что я вам велел.

Внизу Шривенхема окружили сотрудники, но он в ответ на расспросы только со стоном ответил:

— Целая драма плаща и шпаги. Никак не пойму, что это за фигура такая, сэр Руперт Крофтон Ли. То ли он от природы такой, то ли прикидывается. С этим своим широким плащом, бандитской шляпой и прочими причиндалами. У меня один знакомый читал какую-то его книгу и говорит, что, может, он и самохвал, но он действительно побывал во всех этих местах и все это с ним действительно было — а я как-то не представляю себе… Хоть бы уж Томас Райс выздоровел и взял на себя ответственность! Да, кстати, что такое «зелень Шееле»?