Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— А, про Анну Шееле. Да нечего и рассказывать. Одна девушка про нее говорила.

— Катерина? — сразу спросила Виктория.

— Помнится, да. Вроде бы это была Катерина.

— Не вроде бы, а точно. Потому-то ты так неохотно и рассказываешь.

— Какая чушь! Скажешь тоже.

— Ну, так что же она говорила?

— Катерина сказала еще одной там девушке: «Вот приедет Анна Шееле, у нас дела пойдут веселей. Она все возьмет в свои руки».

— Эдвард, это страшно важно.

— Да я даже и не ручаюсь, что имя то самое.

— А тогда ты ничего странного не почувствовал?

— Да нет, ничуть. Просто решил, что ждут какую-то даму, которая наведет на всех шороху. Вроде как пчелиная царица. А может, все-таки тебе мерещится, Виктория?

Он тут же дал задний ход, не стерпев ее убийственного взора.

— Ну, хорошо, хорошо, — торопливо согласился он с ней. — Но признайся, что все это выглядит довольно неправдоподобно. Как в приключенческом романе: молодой человек врывается в комнату, успевает только произнести одно ничего не значащее слово — и умирает. Будто все это не взаправду.

— Ты бы видел кровь, — сказала Виктория с легким содроганием.

— Наверно, ты ужасно перенервничала, — сочувственно проговорил он.

— Еще бы, — кивнула Виктория. — И после этого ты еще спрашиваешь, не выдумываю ли я.

— Прости. Но ведь ты большая мастерица на разные выдумки. — Вспомни епископа Ллангоуского и кое-что еще.

— Ну, это просто от избытка юной фантазии. Ioie de vivre[89], — возразила Виктория. — А тут совсем другое. Тут серьезно, Эдвард. Очень серьезно.

— Этот тип Дэйкин — так ведь его зовут? — тебе показалось, он знает, о чем говорит?

— Да, то, что он рассказал, вполне убедительно. Послушай, Эдвард, а откуда ты знаешь…

В это мгновенье их окликнули с балкона:

— Подымайтесь скорее! Вас ждут коктейли!

— Идем! — отозвалась Виктория.

Глядя на приближающуюся к лестнице парочку, миссис Клейтон сказала мужу:

— По-моему, тут кое-что намечается. Такие милые дети, должно быть, у обоих ни гроша за душой. Сказать тебе, что я думаю, Джеральд?

— Конечно, дорогая. Твои мысли меня всегда интересуют.

— Я думаю, что эта девушка приехала на раскопки к своему дяде исключительно ради этого юноши.

— Ну нет, Роза, не может быть. Они ведь так удивились, когда встретились.

— Подумаешь! — сказала миссис Клейтон. — Это абсолютно ничего не значит. Да, он, пожалуй, действительно удивился.

Джеральд Клейтон с улыбкой покачал головой.

— Она совсем не похожа на археологическую девицу, — продолжала развивать свою мысль миссис Клейтон. — Они такие серьезные, в очках и, как правило, с потными руками.

— Дорогая моя, нельзя так обобщать.

— Интеллектуальные, начитанные, — не отступалась она. — А эта девушка — миленькая дурочка, и у нее уйма здравого смысла. Она совсем не такая, как они. И он славный молодой человек. Жаль, что связался с этой идиотской «Масличной ветвью», по-видимому, не так-то просто молодому найти работу. Таких юношей после армии работой надо обеспечивать.

— Их стараются обеспечивать, дорогая, что сделать очень непросто. Ведь у них ни образования, ни квалификации, и обычно они совсем не умеют сосредотачиваться.

В ту ночь Виктория легла спать в полном смятении чувств. Цель ее путешествия была достигнута. Эдвард найден! Но наступила неизбежная реакция. На смену азарту пришли апатия и уныние, и Виктория никак не могла с ними сладить.

Во-первых, угнетало, что Эдвард ей не поверил, из-за этого действительно все происшедшее начинало казаться нарочитым и неправдоподобным. Она, Виктория Джонс, простая лондонская машинисточка, прилетела в Багдад, видела почти своими глазами, как убили человека, заделалась тайной агенткой или чем-то в этом же душещипательном роде и, наконец, встретила своего возлюбленного, да не где-нибудь, а под сенью пальм в тропическом саду, кажется, где-то поблизости от того места, где, по мнению знатоков, размещался подлинный сад эдемский[90].

В голову ей пришли строки из детской песенки:

«Сколько миль до Вавилона?[91]

» —«Добрых шестьдесят.
Обернусь ли засветло
До места и назад?»

Но она назад не поспела, она в Вавилоне.

А может, и никогда не сможет вернуться назад, так в Вавилоне они с Эдвардом и останутся.

Что-то она хотела у Эдварда спросить — там, в саду. В саду Эдемском — они с Эдвардом — спросить у Эдварда — а миссис Клейтон позвала — и вылетело из головы. — Но надо вспомнить — потому что это важно. — Что-то не вязалось. — Пальмы — сад — Эдвард — Сарацинская дева — Анна Шееле — Руперт Крофтон Ли. — Что-то неладно. — Если бы вспомнить…

Навстречу ей по гостиничному коридору идет женщина в хорошо сшитом костюме — это она сама, — но когда поравнялись, у нее оказалось лицо Катерины. Эдвард и Катерина. Нет, глупости. «Идем со мной, — говорит она Эдварду. — Разыщем мосье Лефаржа…» И вот уже он здесь в лимонно-желтых замшевых перчатках, с заостренной черной бородкой.

Эдвард пропал, она осталась одна. Надо поспеть назад из Вавилона, пока не стемнело.

«Близится тьма»[92].