Багдадский Вор

– Я когда-нибудь забывал заплатить тебе? Иди же, М’Кинди! Иди с миром. Тебе светит награда, если сказанное тобой окажется правдой.

Поселенец из Балоло покинул дом и отправился в беспокойную, темную ночь, пока Махмуд Али Дауд заткнул револьвер Уэлби за пояс, обмотал плеть вокруг запястья и в несколько быстрых оборотов намотал ткань для тюрбана на бритую голову и почти исчез в складках объемного, шерстяного, цвета земли бурнуса. На какой-то момент араб задумался, но затем зашел в соседнюю комнату, принадлежащую его партнеру, которую тот попытался сделать настолько уютной, насколько это возможно, с помощью мебели Гранд-Рапидс, огромного, серо-голубого фабричного акминстерского ковра (кстати, к превеликому сардоническому удивлению араба, который довольно часто предлагал ему достаточно хороший выбор из собственной коллекции отборных персидских и туркменских ковров). Также в комнате имелись: карта Соединенных Штатов, фотография в рамке Теодора Рузвельта, несколько старых американских журналов, разбросанных повсюду, парочка потрепанных томов Роберта Бернса и стихи Леди Нэйрн (чтобы придать этому месту шотландскую атмосферу и колорит).

Донаки посмотрел на своего друга и улыбнулся.

Мужчины были решительно разными: они принадлежали разным расам; отличались их уровень образования, амбиции и стремления, идеалы и мораль, религиозное и нравственное чувства. Но тем не менее они были лучшими друзьями, самыми верными партнерами, даже если иногда казалось, что манера их общения полностью опровергает это.

Джеймс Донаки оглядел своего друга с ног до головы и подмигнул холодным, голубым глазом.

– Куда же ты собрался в такую ночь? – спросил он. – Ты одет, как Соломон, иудейский царь, во всем своем великолепии.

Араб улыбнулся.

Пресвитерианский страх его друга перед красотой и роскошью, абстрактной или даже конкретной, никогда не переставлял забавлять Дауда, поэтому он никогда не упускал возможности поразвлечь своего товарища.

– Я собираюсь найти того, кто… – он осторожно кашлянул, – кто вернулся из далеких земель. В чем я точно уверен. Я обеспокоен.

– Да, это как раз то, что я себе представлял, – последовало ироничное ворчание Донаки. – Царь Соломон собственной персоной! Как там звучало в песне песней Соломона? «Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня». Махмуд, приятель, твое поведение ужасно, оно просто варварское! Когда-нибудь сталь застынет между твоими ребрами. И мне придется искать другого партнера. И будь уверен, я найду того, кто не станет так волочиться за женщинами, как…

Араб рассмеялся гулким, почти рычащим смехом:

– Это все твое воображение, о великий шотландский буйвол. Моя душа белее стены в Мекке. Этот человек из далеких земель не женщина, а мужчина. И мое сердце так сжалось по этой причине. И имя человека… – Он остановился, а затем, уверенный во впечатлении, которое собирается произвести, придал словам акцент внезапно пониженным голосом: – Его имя Дарваиш Уккхаб.

– Дарваиш Укк… – Донаки даже подпрыгнул. – Ты хочешь сказать, что… Но этого не может быть. Это невозможно!

– Все возможно – по воле Аллаха, – последовал несколько наигранный ответ араба. Затем он добавил: – М’Кинди рассказал мне. Он видел, когда тот заходил в заднюю залу Гранд-отеля, слышал, как тот шептался с португальским отцом своих свиней, видел, как он взял алмазы из мешочка – алмазы! Ты знаешь, о чем я, маленький брат!

– Да-да. Но М’Кинди может лгать.

– У него просто нет причин для этого.

– Но почему он тогда просто сообщил тебе информацию без всякой выгоды для себя?

– Потому что она для него ничего не значит. Он даже не знает имени Дарваиша.

– Тогда как…

– Как я догадался? – улыбнулся Махмуд Али Дауд. – М’Кинди описал его. Ошибиться в описании он никак не мог. Это Дарваиш Уккхаб. М’Кинди видел его и алмазы и сообщил мне. В конце концов, этот поселенец из Балоло работает на Ди-Ди.

– Да! Но почему-то в расходных книгах всегда написано, что это личный счет Махмуда Али Дауда.

Араб добродушно рассмеялся:

– Осторожный человек. Но в любом случае Дарваиш здесь. А причины нам предстоит еще узнать. Все же это в интересах наших кошельков, мой дорогой друг. К тому же здесь попахивает происками Чартерной компании. Ты знаешь, что Дарваиш…

– Ты веришь в правдивость слухов?

– Верю ли я? Как я могу сомневаться в этом? Когда за столько лет не бывало никого среди наших и среди людей Чартерной компании, кто смог бы провернуть такое дело и раздобыть пропуск для торговли в Варанге, хотя всегда было достаточно каучука и слоновой кости, а уж тем более золотого песка, чтобы семнадцать раз наполнить семнадцать кругов жадности.

– Я знаю, – прервал Дауд своего товарища, – но для чьей выгоды? Дарваиш и его вонючие варангийские начальники никогда не предпринимали попыток создать свою собственную организацию и собственную торговлю. Там всем заправляет Дарваиш Уккаб по не известной никому причине. А его спутанная желтая борода всегда была прекрасным амулетом. Аллах Всемогущий!

– Но почему он… как…