Багдадский вор. Посрамитель шайтана. Верните вора!

– Видишь, как ты нравишься людям! Один вид твоей бороды вызывает почтение! Ибо если лекарь женских болезней умудрился дожить до седин и не был ни разу обезглавлен ревнивым мужем, это говорит о многом…

– Ходжа, ты сказал «ни разу не был обезглавлен»?

– Не цепляйся к словам, почтеннейший! На чём ты меня перебил? А-а, воистину, это говорит о многом, ибо лекарь женских болезней имеет право осматривать женщину лишь через зеркало и не касаясь её сокровенных тайн похотливыми руками!

– А если и касаясь, то лишь руками в варежках? – навскидку угадал Оболенский, заслужив довольный кивок друга.

Общую поведенческую концепцию он уже уловил, всё-таки не первый раз на Востоке. Да и культурное воспитание современного жителя России не позволило бы ему воспылать грешными мыслями, осматривая бедных больных женщин. Лев о женских хворях, разумеется, кое-что как-то где-то краем уха приблизительно слышал. То есть был уверен, что там всё как у мужиков, симптомы общие – сыпь, чесание, покраснение, ну и так далее…

Знай он, что на деле всё не совсем уж так, а зачастую и близко не так… наверное, потребовал бы смены имиджа. Но по плану ослика-эмира выходило, что кратчайший путь к сокровищнице идёт именно через гарем! А значит, образно выражаясь, придётся нырять в тазик с головой…

– Дошли, – тихо пробормотал домулло, невольно останавливаясь на широкой площади перед дворцом. – Шутки кончились, о мой благородный товарищ по плутням и героическим деяниям… Иди первым.

– Почему я?

– Потому что, как только тебя перестанут расспрашивать и обыскивать, коварный визирь захочет видеть лекаря, невесть с чего пришедшего в гарем. Но прежде чем он увидит твоё запоминающееся лицо, стражники должны доложить ему о поимке самого Ходжи Насреддина!

– Понятно, – скрипнул зубами бывший помощник прокурора. – Сколько у меня времени потом?

– До ночи, – навскидку прикинул Ходжа. – Меня вряд ли казнят сразу, я буду кормить их сказками, слухами и сплетнями, а поняв, что все сказанное мною лишь базарная ложь, утром меня кинут в лапы палача…

– Будут пытать – не сдавайся, помни о пионерах-героях!

Насреддин улыбнулся другу. Они молча и крепко обнялись на прощание. Каждый прекрасно понимал, что весь план шит белыми нитками, причём гнилыми и неопрятно, а значит, степень обоюдного риска не предполагала возможности будущей встречи. Причём даже на небесах.

Ну, в том смысле, что каждый попал бы в свой рай: Лев – к праведникам в кущи, Ходжа – в шатёр к гуриям. И ещё вопрос, кстати, кто из них веселее бы проводил время. Впрочем, сами парни этой темы в приватных разговорах за бутылкой касались неоднократно, и после долгих (некровопролитных) споров каждый оставался при своём – то есть свой рай по-любому лучше!

А уже минутой позже Лев Оболенский – Багдадский вор, посрамитель шайтана, враг эмиров, падишахов, беков, баев и прочих (не рифмуйте!) – шёл уверенной походкой, нехарактерными для пожилого человека широкими шагами навстречу судьбе.

– Подъём, Чонкины! – громогласно приветствовал он двух задремавших у входа стражников. – Что, солдат спит – служба идёт?

– Мы не спим, о почтеннейший, – не сразу вскинулись два рослых бородача. – Но кто ты, о человек в странных одеждах?

– Гинеколог с венерологическим креном!

– Прости тебя Аллах, – дружно отодвинулись стражи, прячась за щиты. – Не будем спрашивать, чем ты так прогневил Всевышнего, только зачем ты направил стопы свои к дворцу нашего премудрого эмира?

– Братва, – повинился Оболенский, поняв, что с такими закидонами его могут и не пустить, – давайте ещё раз познакомимся. Итак, чтоб вам было понятнее, я – добрый доктор, то есть врач, в смысле лекарь.

– А-а… ты же вроде назвал себя другим, странным и богопротивным словом?

– Гинеколог? Не обращайте внимания, хлопцы, это не ругательство, это лишь зимбабвийское пожелание увеличения мужского достоинства! Гинеколог вам! Так понятнее?

– Вай мэ, – единодушно обрадовались бородатые воины. – Какой вежливый аксакал, как красиво пожелал нам чего следовало… И тебе гинеколог, почтеннейший! Два раза гинеколог!

– И мне, – согласился Лев. – Так я пройду? Меня там в гареме евнухи дожидаются.

– Им «гинеколог» не желай, обидятся, – напомнили нашему герою, безропотно распахивая перед ним ворота. – Доложись второй страже, уважаемый, они проводят тебя к третьей, а те скажут визирю. Воистину, никто не войдёт во дворец без его ведома…

Оболенский по-военному козырнул, поправил сползающие на нос очки, прошёл сквозь неширокий, посыпанный песком дворик до следующей пары стражников. Там он уже вёл себя умнее, сразу представился лекарем для гарема и был сопровождён в покои для благородных посетителей. Его передали с рук на руки третьей страже, которая и умчалась с докладом к визирю Шарияху, минут на десять оставив Лёвушку одного.