Багрянец

Сморщенное существо стремительно поднялось из кресла-коляски, воздело тоненькие руки – и пошло по почве и навозу, словно помолодев, покачивая дряхлыми бедрами, ставя одну ногу точь-в-точь перед другой. Лохматая звериная маска, жутко ухмыляющаяся в свете костра, делала ее извращенной, омерзительной пародией на сексуальную топ-модель.

Когда старуха приблизилась к Кэт, та внезапно сжалась от ужаса – вдруг взгляд существа под черной мордой упадет на нее?

Хромая пошла, дряхлая стала юной вновь – узрев такое чудо (если это было чудо), паства снова открыла рты, издавая восторженные вопли. Из темных глубин сарая выбежали еще красные – голые, блестящие, с дьявольскими лицами, лакированными красной краской. Среди них оказался некто согбенный и тощий. Он опирался на палку, и старческое тело казалось маленьким под шерстяной волчьей головой, из-за которой он даже не мог держаться прямо.

Какая-то женщина помоложе и какой-то пухлый мужчина с почтением схватили шатающегося старика под локти и подвели к огню, окружив Стива.

Все, что происходило дальше, Кэт помнила не совсем ясно – хотя бы в чем-то та ночь оказалась к ней милосердна. Позже она сомневалась, сколько увидела на самом деле, а сколько вообразила: может, в сарае она просто видела сон наяву?

Она и не заметила, как доски сарая в прядях дыма превратились в каменные стены. Над головой и со всех сторон выросла скала – она была в пещере, разрисованной мелом и красным. На грубых каменных поверхностях угольные линии изображали чувственные силуэты животных, скакавших стадами, едва видных в клубах дыма. Они действительно двигались – тонкие ноги лошадей, буйволов, оленей мелькали на бегу, но их владельцы при этом оставались на месте.

Среди всех этих галлюцинаций Кэт заметила, что Стив все это время был прикован к железному кольцу, вмонтированному в грубый пол. Под его ногами бессильно лежала короткая цепь, соединявшая лодыжку с круглым креплением. Он находился не на почве – пленника положили на более светлый и твердый участок пола. Из-под частично убранных навоза и соломы виднелись цемент и металлическая решетка.

Престарелый мужчина в маске принялся издавать глубокие гортанные звуки, похожие на карканье. Кэт вспомнила сибирского исполнителя горлового пения, как-то услышанного на музыкальном фестивале в Лондоне; но представление этого музыканта ни за что не попало бы в «Тайм-Аут». Оно не предназначалось для широкой публики.

Из-за старейшины в маске вышли двое мужчин и подхватили Стива под руки.

Любовник Кэт не сопротивлялся – по-видимому, он привык к подобному способу перемещения. Или его настолько сломали.

В свете костра лохматая маска человекозверя стала лучше видна. Красные отблески плясали на черных деснах и старых зубах, торчащих из распахнутого рта с челюстями и клыками, как у очень больного животного – доисторической пантеры или льва, доживших до наших дней. Но остальные черты маски – бульдожья морда, усы, плоский череп и широкий лоб – больше походили на собачьи. Из темноты между потертыми челюстями послышался гортанный рык старика – человеческие слова, произносимые диким языком.

Он отдал приказ.

Схватив Стива за волосы блестящей красной рукой, его голову прижали к гнусному полу сарая, а руки и затем ноги вытянули в стороны, как у звезды, лежащей лицом вниз.

Кэт инстинктивно бросилась к нему, но ее держали за волосы и горло. Она немедленно вспомнила осколки костей за стеклом в музее Эксетера, от времени побелевшие, будто ракушки.

Старик с песьей головой продолжал отдавать приказы на звероподобном наречии, и Кэт поняла, где слышала похожие звуки – на записях, сделанных братом Хелен у Редстоун-Кросс. Тем самым братом, что исчез.

И Кэт заплакала от собственной беспомощности. Возможно, когда-то тогда она и начала умолять пощадить Стива, но сама не знала, кричала она, или шептала, или всего лишь подумала о мольбе – ее сознание подавляли непонимание и тошнотворный ужас.

Рядом с ухом Стива опустился на колени крупный мужчина со спутанной красной бородой и показал ему темный кусок камня, на котором плясали отсветы костра. Затем острый конец камня приставили к основанию шеи Стива.

Кэт, как она сама думала потом, потеряла в этот момент сознание: во всяком случае, она помнила, как ее трясут и шипят ей в ухо: «Смотри!» Но глаза ее оставались закрытыми, хотя она слышала, как человеческий крик перешел в прерывистый хрип, все более влажный и гортанный – знак ужасного конца.

Затем ее привели в себя ударом, но все увиденное Кэт запомнила только несвязными отрывками:

«Жилистые скользкие руки блестят в свете костра, покрытые ярко-красным. Одна рука пилит, другая тянет за волосы, поднимая голову с плеч гораздо дальше, чем обычно возможно».

Ликующая паства теперь в экстазе начала издавать оглушительное улюлюканье, огонь в красном сарае взвился выше, а четверо мужчин разделывали мясо.