Багряный лес

— Не думай так, Саша, — произнесла она, вытирая слезы. — Я была с тобой потому, что мне было одиноко там, одной… Мне было позволено так сделать.

— Кем? — машинально спросил он, хотя, кажется, догадывался, о чём говорила Виорика.

— Это не столь важно сейчас, когда у тебя и у меня есть жизнь.

— Я мало что понимаю, Виорика, в том, что происходит вокруг нас, и уверен, что если стану задавать тебе вопросы, то твои ответы мало что прояснят для меня. Наверное, я не готов к тому, чтобы понимать то, что не понятно простому смертному. Но все-таки мне хочется знать, как получилось так, что ты вновь жива?

Она пошла по лесной тропинке неторопливым шагом.

— Я не знаю сама, Саша… Могу только догадываться. Все дело, скорее всего в том, что я что-то недоделала на Земле, перед тем, как уйти в вечность. Может, просто, не долюбила, как положено женщине. Не дала тебе счастья, не оставила продолжения своей крови на Земле, детей. Не уверена, конечно, но стараюсь так думать.

Он догнал ее и, взяв ее за плечи, развернул к себе. Вновь, как и раньше, очень давно, его ослепила абсолютная, словно из чистого стекла, прозрачность ее глаз. Они были настолько глубоки, что из их бездонности струилась нежная голубизна, само небо. Отчаянно захотелось их поцеловать…

— И ты для этого вернулась? — с надеждой спросил он, из последних сил борясь с желанием.

— Нет. — Виорика опустила глаза, словно опасаясь, что он сможет прочитать в них причину ее ответа. — Сейчас нет, Саша… Я очень люблю тебя. Мы можем сейчас заняться любовью, но этого не сделаем. Знаешь почему?

Он отпустил ее плечи:

— Да. Этого не хочу я.

— Причина в том, что ты сомневаешься. Не даешь себе полностью поверить в то, что видишь. Я живая, как и прежде.

Теперь она смотрела на него с надеждой. Еще он видел, как потемнела, стала синей глубина ее глаз. В них была тоска.

— Прости, — упавшим голосом, произнес он, чувствуя, как жар стыда разгорается в сердце. — Я не хочу говорить об этом, тем более ты знаешь все сама. Как я понял, ты хорошо умеешь читать мои мысли.

Виорика вяло улыбнулась:

— И сейчас ты, милый, ошибаешься. Я могу прочитать только то, что не сказано, а сами мысли — нет.

— Как это возможно? — без особого любопытства спросил он.

— Недосказанное, откровенное, но нерешительное — это как крик, но только немой. Ты понимаешь?

Александр грустно усмехнулся:

— Я, наверное, кричу оглушительно. — Он пошел дальше по тропинке, слыша, как за спиной шуршат опавшие сосновые иглы под ногами женщины — она шла следом. — И, чтобы не кричать, я постараюсь рассказать все естественным языком. Думаю, что нам надо многое обсудить.

— Я буду только рада, — услышал он журчание ее голоса.

— Все должно иметь свое время, и свое место.

— Ты прав.

— Но то, что случилось, нарушает все законы мироздания!

— Те законы, которые известны, — добавила Виорика.

— Может быть. Я думаю, что ты имеешь полное право утверждать обратное. Ты знаешь больше. Но я хотел сказать, что…

— Что ты ее любишь?

Этот вопрос заставил его остановиться и задержать дыхание. Он обернулся. Виорика стояла на тропинке в своём великолепном и памятном для Александра платье, и лучи солнца, пробивая пушистые кроны нежно шумящих сосен, играли золотыми солнечными зайчиками на ее лице, плечах и руках, вспыхивали блеском золотых нитей в ее волосах. А на ее ресницах, блестя бриллиантами, дрожали капельки влаги. Виорика часто моргала, стараясь изо всех сил запретить своим слезам катиться по щекам.

Он подошел к ней, обнял и прижал к себе, смущаясь собственному чувству жалости к этой женщине. Он понимал, что не имеет никакого права так поступать с нею, но и в то же время, как ему следовало поступать по отношению к себе?

— Виорика, не плачь, пожалуйста, — шептал он, уткнувшись носом в ее волосы. — Ты не должна этого делать.

— Я стараюсь, но у меня ничего не получается, Саша, — всхлипывала она. — Я так долго ждала тебя, а теперь понимаю, что ты очень далеко от меня, хотя и рядом.

— Я не виноват в этом, Виорика. Слишком многое случилось в последнее время и со мной, и с нами. Многого я не могу объяснить, не могу понять, не могу разобраться. Порой кажется, что мне пора возвращаться в психбольницу. Ведь то, что я вижу — это невозможно! Я это понимаю, но продолжаю все видеть. Понять не могу, но принимаю. Скажи мне, пожалуйста, я здесь оказался не случайно?

Виорика прильнула к нему, обняла и поласкала руками:

— Ты всегда был очень умным, любимый. Каждый из нас пройдет свой путь.

— И ты знаешь, что я должен буду сделать?

Она немного отстранилась от него и взяла его лицо в свои руки:

— Я не могу тебе сказать. Прости. Но обещаю, что ты все скоро узнаешь сам. Тебе расскажут. Обязательно.

Она взяла его за руку, и повела туда, где тень папоротников была наиболее густой, а сами растения поднимались выше человеческого роста, образуя в своей тенистой глубине тайный мир.

— Ступай за мной, любимый, — нежно произнесла женщина, ведя его в тень. — Ты не должен отказываться. Я так по тебе соскучилась.