Багряный лес

— Ничего, — отмахнулся Валя, поднимая свои карты, чтобы увидеть, что "пришло" в этот раз. Он был самым молодым в этой компании, поэтому ему хронически не везло. Его соперники были не только старшими по возрасту, но слыли самым опытными карточными игроками. Он подозревал, что все дело было не в опыте, а в умении виртуозно подтасовывать карты и заниматься другими шулерскими штучками. Он не принадлежал к славной когорте воров. Валя был мокрушником, наемным убийцей, которого после последнего задания подставили сами же заказчики, чтобы самим выйти сухими из возможных проблем. Серьезная проблема вышла. Из-за нее он и подался искать спасения в Зоне. Правда, не рассчитывал оставаться здесь очень долго, готовил проход за границу, на войну, в качестве солдата удачи. Он был профессионалом в своем деле, и здесь его побаивались, уважали, зная, что убить сможет и простой ложкой. — Ничего, мне просто показалось.

— И мне тоже, — неслышно для других прошептал Хлощ, также рассматривая свои карты. — А ты, Куб, долго будешь пялиться на лампу или возьмешь карты и будешь играть?

По столу ударили первые карты.

— Поднимаю до ста тысяч, — протянул Валя.

— Мало, удваиваю. Твое слово, Куб.

— Еще пятьдесят.

— А не пожалеешь потом? Впрочем, тебе бабки незачем…

— Ты допросишься, гад!

— Всё, всё, мир, — улыбнулся своей "очаровательной" улыбкой Хлощ. — Я это так, просто к слову… Валя, ты когда-нибудь расскажешь, как ты оказался здесь? Ты парень не простой. Сразу видно, что ходок не имел, но и на фраера не похож.

— Те, кто обо мне много знал, уже червями не только переварены, но и выс…ны.

— Да мы же тут все свои. Нам можно доверять. Правда же, Куб?

— Пошел ты!..

— Вот и наш друг Куб соглашается, правда, в своей манере. Ну, так как, расскажешь? До чертиков хочется послушать.

— А сдохнуть не хочется?

— Неужели все так серьезно? Я слышал, что ты братков мочил…

— И таких, как ты, болтунов. Ты будешь играть? Триста в банке. Предупреждаю: если найду в твоих рукавах карты — кастрирую. Мне надоело проигрывать. Я уже продул полтора миллиона.

— Не умеешь играть — не садись. Ты такое слышал, пацан? Вот, только не пойму, почему сразу яйца? Они-то здесь при чём?

— Тогда голову отшибу.

— А это уже чисто деловой разговор…

Он онемел, когда увидел, как разлетелось со звоном окно за спиной Вали, и как чья-то огромная тень навалилась на него. Хлощ смотрел на все это и забыл дышать от охватившего его ужаса. Валя задергался, когда его схватили и стали раздирать чьи-то черные руки. Его еще живого с глухим рычанием обгладывали чьи-то свирепые рыжие морды.

Разлетелось, словно от взрыва, второе окно, и в хату, вскочили две обнаженные женщины, сразу хватая онемевшего от происходящего Куба. Они стали полосовать его своими длинными зубами, разбрызгивая горячую кровь, заливая ею свои синюшные тела, а он лишь дергался, еще продолжая держать в руках веер карт. На его лице было написано изумление. Он словно спрашивал: это на самом деле происходит со мной?.. Но потом лицо опрокинулось куда-то вниз. Это отвалилась отгрызенная голова, звонко хлюпнувшись в жидкую грязь под столом. И тогда Хлощ закричал, выдавливая из груди весь воздух. Крик получился длинным и жутким, но на второй вдох у него не хватило сил. Из его вспоротого живота вывалились кишки, и их тут же стали растаскивать какие-то рыжие полулюди-полусобаки.

Все произошло в течение какой-то минуты. И скоро пустую хату, залитую и забрызганную кровью, освещала одинокая керосиновая лампа, а в разбитые окна врывался сильный ветер с дождем, заливая стол и разбрасывая карты.

Тысячи теней, размытых темнотой, дождем и бурей, устремились к остальным хатам, где еще ютились в своём жалком одиночестве живые люди.

Где-то в другом месте Зоны, таком же ненастном, разбитом крупными и частыми каплями дождя и пронзенном воющим ветром, по полю одичавшей самозасевающейся пшеницы с криком ужаса бежало около десятка человек. Хлопая мокрыми крыльями, тихо свистя от радости скорой добычи, над ними кружились черные фигуры упырей. Нечистые, один за другим, на мгновение застыв в воздухе, выбирая жертву, камнем падали на нее, обнимали ее своими кожистыми крыльями и вонзали в задохнувшегося от страха и безумия человека свои длинные клыки, и торопливо, жадно сосали горячую кровь, пока трепыхающееся тело не застывало в мертвых тисках смерти.

Еще где-то бежали по лугам другие, путаясь в высокой траве. Люди один за другим исчезали в ней, когда невидимые руки полевых русалок хватали их за ноги, валили в мокрую траву, жадно и торопливо разрывали на несчастных одежду и тонкими пальцами щекотали… Жуткий смех-крик, захлебывающиеся в безумной радости голоса людей замирали один за другим, и всё накрывала своим воем ночная буря, а русалки, легко скользя в траве с помощью своих чешуйчатых хвостов, спешили к новым жертвам.