Багряный песок

Те, кто стоял ближе, увидели, что огненный зрачок в них погас. Теперь это были черные провалы, в них словно застыл сам Мрак.

- Голову подобрать, - Раф встал и сверху вниз посмотрел на затихшую толпу. – Ее и тело сжечь, согласно обряду. Все могут расходиться после того, как мы с императрицей покинем площадь. Не на что тут глазеть.

Но особо смелые задержались и даже решились рассмотреть кровь на мраморных плитах.

- Гляди-ка, она красная. Не черная, - и темнокожий парень, бывший раб присел на корточки у того места, куда упала голова Шамира аль Хали. – Совсем как у нас. – И потрогал подсохшую лужицу пальцем.

- И умер он как все. Раз – и нет! – вторил ему другой бывший раб, постарше и белокожий, нагнувшись и пристально глядя на запачканную плиту. Они переглянулись: - Значит, этих сьоров можно убить одним ударом. А то говорят, покойный император умер только, когда его поразила пущенная Триадой молния. Небеса покарали. А так, ничто его не брало, этого треклятого Ранмира аль Хали.

- Враки это, - сказали из толпы стоящих рядом простолюдинов. Среди них были и мэтры, и мутные личности вообще без всякого звания, вольноотпущенные. – Они такие же, как мы, эти высокородные. И Богов никаких нет. Я слышал, Храмы – это как воздушные гондолы. Только намного больше.

Голос был мужской, хриплый, и говорили уверенно, хоть и с чужих слов.

- Почему ж они тогда не летают, Храмы эти? – разумно возразили мужчине.

- Летали когда-то. Главные пять. А теперь не могут.

- Сам ты не можешь, враль!

- Да убей меня Триада, если я вру!

- А ну расходитесь! – отряд наемников из дворцовой охраны направлялся к любопытной черни, которая и не собиралась покидать площадь. Разгорался жаркий спор о Храмах. – Нечего здесь больше делать!

И тот, у кого в руке было ведро с водой, плеснул из него на плиту. Все невольно вздрогнули. Но кровь не зашипела, не задымилась, и не повела себя как-то необычно. Она, как и кровь любого другого человека, просто растеклась поначалу, а когда воды добавили, и вовсе превратилась в грязный ручеек.

… Гота с содроганием вспоминала, как умер Шамир: мгновенно. Рухнул, как подкошенный, а зрелище шеи, на которой больше нет головы не назовешь приятным. Что он там сказал перед смертью?

- Нинита, я тут подумал: а не отменить ли нам праздник? – она и не заметила, как вошел Линар и невольно вздрогнула. Королева как раз задремала, визит в Игнис ее вымотал.

- Это почему?

- Мы ведь похоронили сьора, - напомнил король. – В империи должен быть траур.

- Его не будет, Линар. И я не собираюсь ничего отменять. Я слышала, ты вновь решился принять участие в балете? Спустя столько солнц!

- Ты права, давно я уже не танцевал, - смутился муж. – Подумал: засиделся что-то. Мне снова дали роль.

- И какую? – лукаво прищурилась Гота.

- Я буду играть отца Бога Солнца.

- А его само собой Анж, этого прекрасного Бога?

- Ну а кто еще?

- Мне все это не нравится! – Гота резко встала и одернула платье. – Анжело Ларис слишком уж заметен! Не успел он появиться при дворе, как все только о нем и говорят! Да еще и главная роль в балете!

- Но мы же согласились на это, - беспомощно развел руками Линар. – Взять Анжа сюда, ко двору. Чихуан столица моды, а мой… Анж идеальная модель. Ему все идет. Он ведь не претендует на большее, нинита.

- Это пока, - зло сказала Гота. – Я ему и не позволю. Я немедленно пойду к Виктории и скажу ей, чтобы этот балет отменили! Ограничимся народными гуляньями и живыми картинами. Не в знак траура, просто я так хочу!

- Умоляю, не делай этого! Столько денег уже потрачено на декорации и костюмы, - Линар отлично знал свою жену и надавил на ее больную точку. Гота была рачительной и все время ворчала, что бюджет по швам расползается. Хотя анклава богаче Чихуана в империи не было. – К тому же я так соскучился по сцене, – добавил король очень мягко.

- Ну, хорошо, - сдалась Гота. – Будет тебе балет, дорогой. Но впредь твоему бастарду следует вести себя скромнее. Или ты сам поговоришь с Анжем, или это сделаю я.

- Лучше я, - поспешно сказал Линар.

- А ты уверен, что найдешь нужные слова? – бросила Гота внимательный взгляд на мужа.

- Найду, - и король тяжело вздохнул.

Потому что Анж быстро сделался всеобщим любимцем. Женщины обожали его за чарующую красоту, мужчины быстро оценили щедрость юного лэрда и его открытый характер. Анж был хорошим другом и не кичился своим особым положением. Сын короля! Меч Анжа и его кошелек всегда были к услугам новых знакомых. И число тех, кто хотел узнать лэрда Лариса поближе, неумолимо росло. Возле Анжа крутилось много хорошеньких женщин, и те лэрды и сиры, кто искал жаркой любви или выгодного брака рассчитывали с помощью синеглазого красавца донести это желание до своей симпатии.

Анж охотно помогал влюбленным, хотя его собственное сердце было свободно. Он отказывал женщинам с такой чарующей улыбкой, что обижаться на него было невозможно.