Багровая книга

   Она больше не могла дать. Тогда спичкой подожгли ей волосы. Таких случаев много. Убили 70-летнюю старуху, расстреливали малолетних.

   Задушили 7-ми месячного ребенка при обыске его люльки.

   ...После базарных часов, город вымирает. Лишь смельчаки по утрам отваживаются выходить на улицу, чтобы запастись продуктами. Отмечают, что терцы грабили и убивали с разрешения взводного унтер-офицера и фельдфебеля воинской части. Для своего оправдания они распространяли

   194

   слухи, будто евреи разъезжали по городу с пулеметами, что были расставлены пулеметы на здании синагоги, что евреи стреляли из своих домов по казакам.

   ...По позднейшим сведениям от половины сентября, конца такому порядку еще не наступило...

7

Нежинский погром

   Христианин, уроженец города Нежина, был очевидцем последнего "ужаснейшего", как он выражается, погрома, учиненного добровольцами казаками, и описывает его так:

   В конце августа прибыл на станцию Нежин первый добровольческий бронепоезд, и начал обстреливать город.

   Большевикам пришлось покинуть город уже под обстрелом броневика. Первый день прошел спокойно, но с утра другого дня группа солдат из броневика стала хозяйничать в завоеванном городе Солдаты врывались в магазины, взламывали кассы, забирали товары.

   В городе стало тревожно.

   Евреи сновали и совещались, чувствовалось приближение неизбежного, что из других мест приходило, как зловещий слух.

   Власти не было.

   Спешно собралась Дума в своем старом составе, поставлен был на повестку вопрос об организации охраны города из местных отставных офицеров, большею частью довольно радикально настроенных. В заседании участвовали все гласные Думы, евреи и христиане.

   Началось с тяжелого инцидента.

   Представитель профессиональных союзов заявил:

   -- Я уполномочен от имени рабочих требовать, чтобы в организуемую городскую охрану не входили евреи.

   Слова эти были встречены молчанием.

   Повеяло кошмаром.

   Кто-то скорбно и гневно проговорил:

   -- Стыдно.

   В это время к городскому голове, человеку радикального образа мыслей, подошел солдат и сказал ему:

   -- Вас просит на минуту офицер.

   -- Зачем?

   -- Приказал сказать, что должен о чем-то переговорите с вами.

   Голова вышел с солдатом. Публика застыла в ожидании.

   195

   Через несколько минут голова вернулся и нетвердым голосом сказал:

   -- К сожалению, я должен передать вам неприятнее требование, только что предъявленное мне представителем добрармии...

   Он помолчал.

   Провел рукою по лбу, опустив глаза.

   Тихо докончил:

   -- Чтобы... евреев... не было на сегодняшнем заседании Думы.

   Подавленным молчанием были встречены эти слова. Евреи гласные молчаливо поднялись и сейчас же удалились из залы заседания, а вместе с ними в знак протеста ушла и еврейская публика, и некоторые христиане.

   Оставшиеся избрали комитет общественной безопасности, которому и было поручено сформировать охрану из местного офицерства.

   Над городом нависла тяжелая туча ожидания.

   Однако следующий день прошел спокойно.

   В тот день вступил в город кавалерийский отряд. Местное население оказало радушный прием добровольцам. Навстречу им на вокзал вышла депутация от городской Думы и депутация от евреев с общественным раввином во главе. На соборной площади был отслужен молебен, на котором было и много евреев. Наутро 2-го сентября неожиданно начался обстрел города; со стороны предместья появился большевистский отряд и прорвался до самого центра. До 2-х часов дня продолжалась борьба. Жители спрятались по домам и боялись выходить во время стрельбы, так что никто не знал, что делается в городе. Потом распространился слух, что большевики выбиты. Потом забродили другие зловещие слухи: будто бы евреи бросали в казаков зажженные лампы, а из некоторых еврейских домов стреляли по казакам.

   А в ночь начался погром.

   Он сразу принял жестокие формы.

   Разносили лавки, квартиры, грабили все сплошь и при этом массами убивали евреев. Убивали в квартирах, выводили во двор -- расстреливали.

   Погибло болеe 100 человек.

   В их числе убит пользовавшийся в ортодоксальных еврейских массах юго-западного края большим авторитетом духовный раввин Хейн, убита и масса состоятельных лиц.

   Очень много случаев изнасилования.

   Насиловали старух.

   Насиловали малолетних.

   По всем дорогам вокруг убивали всех пассажиров-евреев, пытавшихся спастись бегством.

   196

   Вешали.

   "Подробно описать все ужасы погрома не возьмусь,-- говорит свидетель,-- могу только рассказать о некоторых случаях, когда откупались от бандитов деньгами. Такой случай имел место с живущим поблизости от меня еврейским кооператором Капланом.

   К нему пристал ингуш-офицер.

   -- Пойдем со мной!

   -- Куда... зачем?

   -- Ты большевик... я тебя убью.

   Напрасно родные Каплана умоляли офицера, ничего не помогало, он тащил несчастного за собою. Тогда родные бросились к христианам и просили удостоверить перед офицером, что Каплан не большевик.

   Но офицер не стал их слушать.

   -- Не вмешивайтесь не в свое дело,-- прикрикнул он.

   Христиане вынуждены были уйти.

   Долго продолжалась эта пытка страхом казни и, наконец, офицер проговорил сквозь зубы:

   -- 15.000.

   И оставил Каплана в покое.