Багровая книга

   Уже на ходу его догоняли отдельные солдаты с узлами и вскакивали на коней. Солдаты эти бежали с разных концов Большой-Васильковской улицы.

   Когда отряд скрылся, мы стали спрашивать у проходивших русских:

   -- Что это были за люди?

   Нам отвечали:

   -- "Волчий отряд".

   Мы уже знали, что так назывались волчанцы.

   Нас уверяли, что население должно почитать себя счастливым, что все это происходило в атмосфере такой поспешности.

   -- Иначе нитки бы не оставили.

   И сообщили нам еще, что в одном из домов неподалеку волчанцы убили студента-еврея за то, что он долго не отворял им. Имели эти солдаты вид необыкновенно дикий и дерзкий, и большею частью были кавказского типа.

14

Апофеоз

   Уже неделя погрома закончилась, наступило официальное успокоение, но преследования евреев продолжались. Их травил "Киевлянин" по всякому поводу, травили "Вечерние Огни", снова продолжая печатать сказки о стрельбе из окон, бросания ламп. Шульгин писал свои знаменитые статьи о "пытке страхом". Наконец стали появляться сообщения в военной сводке о стрельбе евреев по уходящим войскам в прифронтовых городах.

   Словом политика определилась,

   Маски спали.

   Неясное стало ясным.

   Но так как "просвещенные" генералы в Киеве стояли все-таки перед лицом Европы и Антанты, то соблюдались некоторая видимость приличия. Была назначена специальная комиссия для расследования правильности сообщений "Вечерних Огней" о стрельбе из окон, с таким позором опровергнутых "Киевской Мыслью". Комиссия работала долго, долго, но так и не окончила своей работы.

   А пока что происходило следующее:

   По всем дорогам евреев выбрасывали из вагонов.

   Их вешали на придорожных столбах.

   Расстреливали у заборов станций.

   Ни один еврей не осмеливался выехать из Киева, вся торговля, вся промышленность замерла. Киев остался на зиму без дров. Создалась своеобразная военная "промышлен-

   242

   ность": некоторые искусные офицеры, штабс-капитаны, полковники "спекулировали на жидах". За громадные деньги, за десятки тысяч рублей, они провозили в своих специальных служебных вагонах и теплушках евреев, которых необходимость принуждала ехать из Kиевa.

   Шел разврат армии.

   Развал ее.

   Вскоре эта "армия" в триумфальном шествии на Москву для создания великой, единой, неделимой России, дойдя до Орла, быстрым аллюром, дикой ордой понеслась обратно, в задонские и кубанские степи, увозя с собою добро, награбленное в русских городах.

   Тень убитых и замученных евреев преследовала ее.

   А в это время в Киеве еще делали политику.

   Шел разгром еврейских организаций.

   Травили Комитет Помощи.

   Официально этот Комитет назывался: "Комитет Помощи пострадавшим от погромов при Poccийском Обществе Красного Креста".

   В помещение Комитета явились офицеры.

   -- Потрудитесь очистить помещение.

   -- Но здесь помещается Комитет помощи...

   -- Знаем. Нам необходимо это помещение для походной кавалерии. Потрудитесь очистить его в 24 часа.

   -- Но...

   -- Никаких разговоров!

   Бросились искать защиты. Вступился священник Аггеев.

   Но его заступничество только взбеленило офицеров.

   -- Мы выбросим вещи ваши на улицу, если вы по доброй воле не потрудитесь удалиться.

   Вещи уже были сложены.

   Занимались как на бивуаке, так как срочной работы оставить было нельзя: Киев был переполнен беженцами из погромных мест, раздетыми голодными, больницы были переполнены тысячами сыпнотифозных, всем требовалась срочная и постоянная помощь. Представители Комитета сбились с ног в поисках помещения. Наконец, была отыскана квартира в несколько больших и удобных комнат.

   Предложили офицерам:

   -- Займите то помещение, оно гораздо удобнее.

   -- Нет, нам удобнее здесь.

   -- Ведь вы даже не видали еще того помещена?

   -- И смотреть не желаем.

   -- Но ведь вам же помещение нужно только на несколько дней, как вы сказали, а тут целое учреждение должно переезжать?

   243

   Офицеры стояли на своем.

   -- Потрудитесь очистить немедленно.

   И пришлось Комитету Помощи переехать.

   Это обошлось ему в несколько десятков тысяч рублей. Но всего противнеe было чувство беспомощности перед нахальным, ничего не боящимся самоуправством и сознания всей зловещей угрозы, таящейся в этом факте.

   И "угроза" сбылась.

   Политика продолжалась.

   Из Ростова пришла бумага от Главного Управления Красного Креста, что отныне флаг Красного Креста снят с Комитета Помощи пострадавшим от погромов, он предоставляется его собственной судьбе.

   И он остался как бы вне закона.

   ...Без средств...

   ...Без прав...

   244

КОНЕЦ

ПРИЛОЖЕНИЯ

I

Гнусные подстрекатели

(Выдержки из шульгинского "Киевлянина" за 6 октября 1919 г.)