Багровая судьба

— Я не понимаю, как, черт возьми, ты сделал именно такой вывод из нашего разговора, — огрызается Ева, — я пытаюсь сказать тебе, что ты тоже заслуживаешь счастья. Встреча с одним из твоих капо — это совсем не то, о чем я говорю.

— Это именно то. Ты спрашиваешь меня, заслуживаю ли я иметь семью, и я отвечаю именно на этот вопрос. Империя, которую построил для нас мой отец и есть моя семья.

— Похоже, ты желаешь умереть.

— Ты действительно думаешь, что я хочу, чтобы этот трон был пропитан моей собственной кровью?

Мое сердце бешено стучит, отражая кипящую во мне ярость. Но она не отступает, не съеживается. Это одна из вещей, которая одновременно бесит и притягивает меня к ней.

— Иногда мне интересно, — признается она, ее взгляд непоколебим, — ты так сосредоточен на том, чтобы проявить себя, сохранить свое… я не знаю… наследие нетронутым, что ты не осознаешь того факта, что оно может тебя уничтожить.

— Тогда пусть оно уничтожит меня! — колкие и горькие слова вырываются прежде, чем я успеваю их обуздать, — я не знаю, сколькими еще способами я могу сказать это. Я не позволю стараниям моего отца рухнуть из-за того, что какой-то придурок, присягнувший на верность этой семье, думает, что может бросить мне вызов, — я вижу вспышку боли в ее глазах, но сейчас не время быть мягким. Она должна понять.

Ева вздыхает, желание спорить оставляет ее, и она устало потирает виски.

— Я устала, Винсент. Мне пора ехать домой.

Внезапное изменение в ее настроении сбивает меня с толку, и мой гнев перерастает в беспокойство.

— Подожди, — говорю я, и мой голос теряет резкость, — я тебя расстроил? Я думал, ты хочешь, чтобы я был честен.

Она качает головой.

— Конечно, я хочу. Завтра у меня смена в доме престарелых, и мне, наверное, стоит немного отдохнуть.

Иногда я забываю, что Ева не такая, как мы. Она из обычной семьи, каждый член которой, включая ее, работают всю свою жизнь. Ее отец владеет собственной компанией, и, несмотря на то, что мой отец на протяжении многих лет помогал ему заключать некоторые контракты, нельзя сказать, что их жизнь полна расточительства.

— Ты всё еще планируешь помочь с вечеринкой? — спрашиваю я, пытаясь придумать причину, по которой она могла бы остаться.

— Я сказала, что приду, — отвечает она, на ее лице отражается усталость, — я вернусь и помогу чем смогу.

— Спасибо, — говорю я уже мягче, — это много значит для меня.

Она кивает, забирая сумочку с дивана, ее движения спокойны и обдуманны. Часть меня хочет протянуть руку, сказать ей, чтобы она осталась, признать, что, возможно, просто возможно, она понимает больше, чем я думаю, но я молчу, следуя за ней, пока она подходит к лифту.

— Винсент, — говорит она нерешительно, — если ты собираешься поговорить со своим капо, пообещай мне, что будешь осторожен.

Я не могу не ухмыльнуться, хотя между нами все еще нависает бремя наших прежних разногласий.

— Не говори мне, что ты беспокоишься обо мне, Ева, — мои поддразнивания — всего лишь попытка поднять настроение, но часть меня жаждет ее искренней заботы.

— Конечно, я волнуюсь за тебя, — она подходит ближе, и на мгновение я застигнут врасплох пристальным взглядом ее глаз, — Амелия, возможно, моя лучшая подруга, но ты… я забочусь о тебе не меньше, — говорит она шепотом, но даже так я расслабляюсь от ее слов.

— Спасибо, Ева, — говорю я, и в моем голосе звучит искренность, — это значит для меня больше, чем ты думаешь.

Она слабо, но смело улыбается мне, затем проскальзывает в лифт, оставляя после себя пустоту, хотя всего мгновение назад ее теплота озаряла все уголки моего дома.

Как только двери лифта закрываются, я беру телефон и набираю номер Марко. Стоит ему ответить, мой голос становится деловым, все следы юмора исчезают.

— Мне нужно, чтобы ты назначил встречу с Казалетто, — мои слова отрывисты и остры, словно каждое из них может ранить.

— Понял, босс. Где и когда? — голос Марко спокойный и собранный, это ответ человека, пережившего рядом со мной множество бурь.

— Завтра, — отвечаю я, — я хочу, чтобы всё произошло незаметно и безопасно. Ты знаешь, что делать.

— Сделаю. Что-нибудь еще?

— Убедись, что все начеку. Я не знаю, чего ожидать от встречи, — я завершаю разговор, не говоря больше ни слова, звуковой сигнал эхом разносится в тишине.

Я стою один, окруженный тенями, которые, кажется, приближаются всё ближе с каждой секундой. Слова Евы задерживаются в моей памяти, смешиваясь с адреналином, который течет по моим венам.

Я возвращаюсь в гостиную и наливаю себе еще напиток, жидкий янтарный огонь отражается на гранях хрустального стакана. Первый глоток обжигает горло, напоминая, что я жив, и каждое мой поступок с этого момента должен быть таким же уверенным, как вкус этого виски.

Создать семью… Эта концепция всплывает в моих мыслях, резко контрастируя с моей нынешней реальностью. Я отбрасываю её, испытывая раздражение. Сейчас не время для таких размышлений. Мне нужна сосредоточенность и ясность. Мой отец не воспитывал мечтателя, он воспитывал короля.