Багровый папоротник

Джейс и Блю о чем-то перешептываются и, судя по тому, как обнимает его за пояс, уткнувшись в шею, дело идёт к перемирию. Хоть у кого-то все хорошо.

— Приготовьтесь. Уже близко, — командует Крис.

Выстраиваемся в линию напротив лифта и ждём прибытие кабины, предусмотрительно держа на прицеле двери. Щелчок. Канаты, звякнув, перестают тянуть. Створки разъезжаются в стороны.

— Пусто. Идём! — Крис вбегает в кабину первым и сразу же подходит к циферблату, выбирая нужный уровень. — Чего копаетесь?

Входим следом и, наконец, выдыхаем. Несколько минут безопасности кажутся отдушиной среди бесконечного напряжения в ожидании угрозы.

— А что на записях с камеры Джо? — Цилла прерывает молчание. Хочет думать о чем угодно, лишь бы отвлечься.

— Из интересного — Зои и Джо были любовниками, — делаю выразительные глаза, — а из важного — Зои родилась в 20-ом районе, и все ее близкие погибли в Тихоокеанской катастрофе.

— Неожиданно, — Цилла выдавливает улыбку.

— Зои преследовала личные цели, отправляясь сюда. Она мне соврала, что ее лишили выбора, — скрещиваю ноги, утыкаясь взглядом в пол, испачканный грязью и кровью. — Хотела дойти до Международного суда с доказательствами, что район затопили специально из-за трагедии в лепрозории.

— Минуя Суд Независимости? Смело, — Крис подключается к разговору. — Ей бы никто не позволил.

— Джо ответил тоже самое, — киваю. — Она записала разговор в Джастифай-сити. Зои нужны были свидетели, которые экспертно подтвердили правдивость собранного материала, а Джо отказался. Сказал, никто в научном сообществе ее не поддержит.

— Разумеется. Одно дело пойти в Суд Независимости, за что уже приговорили бы к расстрелу за измену и клевету, а другое — заявить на весь мир, что Триаполь совершил массовое истребление из-за неудачных экспериментов, заказанных государством.

— И, возможно, не одним, — добавляет Цилла. — Я все ещё думаю, что нет у Триаполя столько денег, чтобы сотворить такое в одиночку. Мне кажется, это было совместным решением всех участников, посвященных в создание бункеров. Действующий лепрозорий лишь прикрытие, а на самом деле сюда стекались неизлечимо больные люди. Вот вам бесплатный приток подопытного материала, согласного на любое экспериментальное лечение. Представляете, сколько голов полетит, если все всплывёт?

— И какой план? — Блю поднимает руку, собирая взгляды. — Что с нами будет, когда все кончится?

Повисает пауза, взятая каждым на раздумья.

— Они хотели, чтобы лепрозорий канул в небытие. Мы сделали. Что ещё нужно? — Цилла опирается на стену, прикрывая глаза от изнеможения. — Убедятся, что мы не заражены, и выпустят.

— А дальше? — Блю не останавливается. — Имею в виду, что будет после того, как вернёмся и подтвердим легенды насчёт района? Заставят подписать бумаги о неразглашении или запретят выезд из страны? Посадят в тюрьму или что? Какой конец? Что будет делать Капитолий? А если нас вообще не выпустят, как говорил Джонатан?

— Джонатан — фаталист и скептик, — отмахиваюсь. — Мы же связались с Реверсом, там в курсе, что мы живы и нуждаемся в помощи. Гарпии нас не бросят.

— А если они не знают? — не унимается Блю. — Вдруг, после того, как вышли на связь, те, кто стоят за всем, устроили переворот? Черт, а вдруг там уже война?!

— Ну все, тебя понесло, — заключаю. — Сделай глубокий вдох.

— Я серьёзно! Почему вы такие спокойные?

— Потому что предпочитаем решать проблемы по мере поступления, — Цилла с упоением ковыряет ножом ногти.

Джейс ни разу не вставил свою реплику, и это настораживает. Его хлебом не корми, дай блеснуть взвешенной логикой, но брат отчего-то хмуро изучает потолок, наматывая волосы Блю на палец. Мысль о войне звучит, в общем-то, здраво, если вспомнить его слова о перевороте. Но в голове все превращается в кашу, когда пытаюсь собрать информацию воедино.

Переворот в чью сторону? Кто участвует?? Почему Джейс знает???

Мозги кипят и, видимо, результат бурной активности на лицо, потому что Джейс беззвучно смеётся, наблюдая за моими потугами. Странное поведение брата начинает напрягать. Делаю вывод, что лучше пусть злится, чем веселится.

— Собрались. Лифт почти прибыл, — оживляется Крис, выпрямляясь по струночке.

Прижимаемся к дальней стене и щелкаем предохранителями. Кабина останавливается после толчка, а затем раскрывает объятия, выпуская наружу.

Вот и все. Бункеры остались далеко позади, как и половина друзей, а мы там, откуда начали. Проходим по тёмному коридору из красного мрамора, где впервые встретили Янтаря. Оказываемся в просторной комнате с картинами, где мне понравились цветы в чёрную крапинку. Мыском ботинка убираю с дороги изумрудную спинку кресла. Вокруг точно такой же полумрак, как и в день, когда пришли. Сколько времени утекло? Тело изнывает от усталости и боли, разом навалившихся после осознания близкого финала. Пусть хоть пытают, мне кажется, не проснусь, если голова коснется подушки.