Багровый снег

– О каком главном командовании можно здесь говорить? – в голосе Верховного слышалось неприкрытое раздражение. – В обоих отрядах не наберётся людей, чтобы составить два полных полка военного времени. По соединении обоих отрядов у нас будет лишь одна бригада, а вы хотите из неё сделать две армии, а меня назначить главнокомандующим! – повернувшись к Покровскому он резко спросил: – А вы? Позавчера вы должны были поддержать наше наступление от станицы Калужской! Где вы были? Из-за вас эта банда смогла уйти из мышеловки! И нам ещё придётся заплатить за это своей кровью!

Виктор Леонидович смутился:

– Всему виной разлитие рек и метель… Я не счёл возможным выдвинуть отряд в такую бурю…

Генерал Марков хмыкнул. По губам его промелькнула саркастическая нервозная усмешка. Он, кажется, хотел сказать что-то, но Корнилов опередил его, отчеканив:

– Я не хочу, чтобы командующие армиями угощали меня такими сюрпризами. Если соединение не будет полным, то я уведу Добровольцев в горы! Михаил Васильевич, ставьте вопрос о движении в горы!

– Простите, но я не понимаю таких требований! – запальчиво возразил Покровский.

– Вы поймёте, молодой генерал, – резко оборвал его Алексеев, – если хоть на минуту отрешитесь от своих личных честолюбивых интересов.

Из-за стола поднялся командир Черкесского полка Улагай и заявил твёрдо:

– Черкесы все до одного преданы генералу Корнилову и желают служить ему.

В этот момент раздался взрыв: стены задрожали, с грохотом разбились ворота, жалобно задребезжали залитые грязью окна.

– Вы уберите своих лошадей, а то останетесь без средств передвижения, – посоветовал Верховный кубанцам, кивнув на привязанных к забору лошадей.

Пожевав губами и пошептавшись с коллегами, Лука Быч произнёс с неохотой:

– Кубанское правительство принимает ваши требования, но устраняется от дальнейшего участия в работе и снимает с себя всякую ответственность за последствия…

– Ну нет! – Корнилов ударил пальцем о стол, звякнув надетым на него перстнем. – Вы не смеете уклоняться. Вы обязаны работать и помогать всеми средствами командующему армией. Иван Павлович, – обратился он к Романовскому, – составьте, пожалуйста, проект договора.

Романовский вышел из комнаты. Лавр Георгиевич устало откинулся на спинку стула:

– Через несколько дней я возьму Екатеринодар, освобожу Кубань, а там делайте, что хотите… – через мгновение лицо неожиданно озарилось. – Если бы у меня было теперь десять тысяч бойцов, я бы пошёл на Москву!

– После взятия Екатеринодара у вас их будет трижды десять тысяч! – заверил атаман Филимонов, радуясь, что судьба армии отныне в руках этого особенного, удивительного человека, проникаясь к нему абсолютным доверием.

Корнилов задумчиво посмотрел вдаль и ничего не ответил. Вернувшийся Романовский зачитал проект договора:

– Первое. В виду прибытия Добровольческой армии в Кубанскую область и осуществления ею тех же задач, которые поставлены Кубанскому правительственному отряду, для объединения всех сил и средств признаётся необходимым переход Кубанского правительственного отряда в полное подчинение генералу Корнилову, которому предоставляется право реорганизовать отряд, как это будет признано необходимым.

Второе. Законодательная Рада, войсковое правительство и войсковой атаман продолжают свою деятельность, всемерно содействуя военным мероприятиям Командующего армией.

Третье. Командующий войсками Кубанского края с его начальником штаба отзываются в состав правительства для дальнейшего формирования Кубанской армии.

Протокол был подписан обеими сторонами.

Глава 9. Евдокия Криницына

– Та страна, что могла быть раем,

Стала логовищем огня,

Мы четвёртый день наступаем,

Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного

В этот страшный и светлый час,

Оттого, что Господне слово

Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели

Ослепительны и легки,

Надо мною рвутся шрапнели,

Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий,

Это медь ударяет в медь,

Я, носитель мысли великой,

Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые

Или воды гневных морей,

Золотое сердце России

Мерно бьётся в груди моей.

И так сладко рядить Победу,

Словно девушку, в жемчуга,

Проходя по дымному следу

Отступающего врага…