Багровый снег

– На Дону нам нечего бояться, Алексей Максимович, – оптимистично откликнулся председатель Донисполкома Андрей Петровский. – Здесь, в казачьем краю, большевизм не может привиться.

– Вы говорите, на Дону? – хмуря брови, задумчиво протянул атаман. – Конечно, трудно ожидать этого, казак слишком общественно развит, чтобы поверить в несбыточные обещания Ленина и Троцкого. Но все же, против большевиков на Дону нам следует принять немедленные меры: слишком уж притягателен для масс большевизм, и кто знает, как пойдут события дальше у нас…

До чего же прозорлив был Алексей Максимович! Все горчайшие испытания предчувствовал он, и это предчувствие точило его изнутри, и оттого был он столь мрачен… Митрофан Петрович стал ближайшим соратником атамана, его правой рукой и преданнейшим помощником. Противоположные по характеру, они дополняли друг друга: молчаливый, сумрачный, меланхоличный генерал и живой, энергичный, красноречивый историк-педагог. Их отношения никогда не были отношениями начальника и подчинённого, но абсолютно равными, дружескими, полными взаимной симпатии, несмотря на разницу положения, лет и сфер деятельности. Алексей Максимович спорил с отдельными идеями Богаевского, но и Митрофан Петрович никогда не скрывал своего взгляда, выказывая его со всей прямотой. Подчас доходило до резкостей, но это ничуть не портило отношений. Впрочем, на публике донской Златоуст всегда являл собой лишь строгого исполнителя приказаний своего атамана.

Стремясь консолидировать все силы европейских казачьих войск, в последних числах июля Каледин собрал в Новочер¬касске общеказачью конференцию. На ней присутствовали председатель Кубанского Войскового правительства Филимонов, Войсковой атаман Терского казачьего войска Караулов, представители Уральско¬го и Астраханского казачьих войск. Главным вопросом конференции было политическое положение в стране и поиски выхода из того тупика, в который завело Россию бездарное Временное правительство. В результате двухдневного обсуждения собравшиеся пришли к единодушному выводу, что «вывести Россию на путь спасения может только единая сильная национальная власть, облеченная неограниченными полномочиями, не связанная в своих действиях никакими военными, политическими и общественными организациями, ответственная только перед Учредительным собранием». Полностью поддержав Верховного главнокомандующего генерала Корнилова, казачьи лидеры потребовали решительного укрепления дисциплины на фронтах и в тылу.

А ещё сочли атаманы недопустимым проведение Временным правительством земельной реформы, а также других преобразований до созыва Учредительного собрания… А как знать, верно ли было то решение? Ведь затянув с земельным вопросом, отдали сами крупный козырь в руки большевиков, без зазрения совести сулящих крестьянам землю. А крестьяне – взвешивают ли, правда или нет? Слушают и верят. Тем пуще, когда с других сторон не обещается ничего… Вот, и реши верно! Что в лоб, что по лбу! И доверить флюгерам-временщикам, не имеющим знаний и опыта, столь ответственное дело, как земельная реформа, страшно: этим болтунам доверь только – беды не оберёшься! И затягивать опасно – перехватят инициативу большевики… Тиски, в которых умудрись-ка вывернуться! Решили тогда так, а до сей поры гложут сомнения: верно ли?..

Выработанные основные положения казачьей программы атаман повёз на Московское совещание. В Москве Алексей Максимович встретился с Корниловым впервые после того, как тот сменил его на посту командующего Восьмой армией. На Лавра Георгиевича Каледин возлагал большие надежды, видя в нём единственного человека, способного в короткий срок восстановить в стране дисциплину и порядок. Как один из вариантов выхода из кризиса Корнилов предложил Каледину сформировать особую казачью армию и занять пост Походного атамана всех казачьих войск России. Алексей Максимович отказался:

– Интересы государства и нашей армии, дорогой Лавр Георгиевич, а равно и интересы сбережения казачьей крови, не допускают образования отдельной казачьей армии. Да и нереально это предприятие в нынешних военных и политических условиях.

Четырнадцатого августа Верховный выступал на совещании. Он остановился на развале армии, заявив, что основной его причиной являются «законодательные меры» Временного правительства. Для спасения армии и страны от полного развала и гибели он требовал суровых и жестких мер. Взмахнув маленькой, сухонькой рукой, Лавр Георгиевич заявил:

– Времени тратить нельзя! Нельзя терять ни одной минуты. Нужна решимость и твердое, непреклонное проведение намеченных мер!