Багровый снег

Я пишу Вам это письмо, потому что завтра покидаю Ростов, и не могла не проститься с Вами. Мне бы не хотелось, чтобы Вы думали обо мне дурно. Если я чем-то и виновата перед Вами, то невольно. Я не обманывала вас никогда, Митенька. Я искренне привязалась к Вам и, знайте, что после смерти отца у меня в этом городе не было человека роднее, чем Вы. Но, подумайте сами, что могло быть между нами? Слишком большая пропасть разделяет нас. В моей жизни было много дурного, было и хорошее. И Вы – часть этого хорошего. Время, поведённое с Вами, я всегда буду вспоминать с благодарностью и самым светлым чувством.

Человек, с которым Вы видели меня, скоро станет моим мужем. Он журналист, член нашей партии… Я не люблю его, но он, кажется, любит меня… Мы были некогда очень близки с ним в Москве и вместе ездили в Париж. А теперь он приехал специально за мной. Только до Парижа теперь не добраться из-за войны, а потому нас ждёт Петербург (никогда не назову этот город Петроградом – режет слух, глупо!).

Не держите зла на меня, Митенька, и простите, если обидела Вас нечаянно. И знайте, что, когда завтра я сяду в поезд, я буду жалеть, что рядом со мной не Вы, когда я буду идти по улицам столицы, я буду вспоминать аллею парка, по которой мы с Вами шли… Знайте, что в те часы, когда мы были вместе, я любила Вас, и только это чувство удерживало меня от необдуманных поступков, которые могли бы испортить Вам жизнь. Знайте ещё, что я буду часто порываться написать Вам, но никогда больше не напишу, чтобы Вы скорее забыли меня. Целую Вас в лоб, Митенька… Я не знаю, есть ли Бог, но, если Он есть, да сохранит Вас!

Ваша Полина».

Последнее видение её было в гомоне и дыме вокзала. Митя бежал по перрону, расталкивая толпу, и вглядываясь в отходящий поезд, и в одном из окон он разглядел любимый горбоносый профиль с копной тёмно-рыжих волос, заколотых длинной китайской заколкой…

Эта встреча разом изменила всю его жизнь. Он понял, что не поедет поступать в Университет, потому что там, где прошло несколько лет её жизни, в сутках езды от столицы, где теперь живёт она, среди наук, о которых столько было говорено с ней, ему никак не удастся забыть её. Равно невозможно дольше находиться в Ростове, скрывать, как раскалывается надвое некогда безмятежная душа. Нужно было срочно бежать куда-то, забить голову и душу ранее незнакомым делом, и так забыть, перемолоть, пережить…

Едва закончив гимназию, он, ничего не сказав родным, сел на поезд и уехал поступать в Павловское военное училище. Вступительные экзамены он сдал успешно, не подвело и здоровье, и, вот, бывший естественник, сугубо мирный человек Митя Рассольников облачился в мундир юнкера и начал с жаром осваивать военные науки и дисциплины.

Несколькими годами раньше в этом училище преподавал будущий Белый Витязь Сергей Леонидович Марков. В Павловском он читал курс лекций по военной географии, в Михайловском артиллерийском – по русской военной истории. Сергей Леонидович имел большой преподавательский талант, его лекции имели неизменный успех, а потому память о нём в училище была ещё очень жива. Рассказывали, что подполковник Марков, не терпевший формального отношения к делу, вносил в преподавание живой дух, связывавший все, что давалось предметом военной географии, с реальной жизнью, с войной, со всеми деталями, с которыми сталкивается офицер на войне. Он привлекал к себе внимание юнкеров своими манерами, живостью, энергией, красивой и образной речью, и в результате интерес к преподавателю перекидывался и на его предмет. Один из выпускников училища, раненый на войне и теперь вернувшийся в родные пенаты в качестве ротного командира, любил вспоминать, как умел Сергей Леонидович коротко, выпукло и ясно рисовать жизненные картинки, в которых участвовали леса, реки, болота, горы, ресурсы районов, само население, благоприятно или неблагоприятно относящееся к армии.