Багровый снег

– «Вообразите» или «фантазируйте» – говорил он нам и, нарисовав картину, спрашивал: «Как вы поступаете?», – с ностальгией рассказывал ротный. – Для пояснения он приводил примеры из военной истории, касающиеся действий мелких воинских частей, то есть таких, начальниками каких могут быть молодые офицеры. Так он развивал у нас между прочим два важных чувства: наблюдательность и соображение. «Что требуется от разведчика? – спрашивал. – Ответ: знать местность, население и… быть наблюдательным во всем и всегда». А ещё любил задавать во время занятий неожиданные вопросы, обращаясь к кому-нибудь из нас. Беда, если юнкер не даст ответа, но хуже, если он что-то ответит, лишь бы ответить. Подполковник Марков не стеснялся и отчитывал круто. Он не ценил формального запоминания предмета, а глубину его осознания и усвоения, признавал продуманные, серьезные ответы. А как-то возьми и спроси: «Скажите, о каком событии теперь много пишут газеты?» Мы ошеломлены! До чтения ли газет нам было? А подполковник тут же объяснил: юнкерам и офицерам необходимо всегда быть в курсе всех важных событий, особенно могущих вызвать войну; ничто не должно смутить офицера, привести его в растерянность, так как в любой момент и в любом положении офицер должен быть готов к выполнению своего долга, сохраняя полное спокойствие духа. Зная, где и какие произойдут события, он подготовится к ним морально не только сам и подготовит к ним своих подчиненных, но и возьмется за учебник военной географии, тактики и другие книги. «Читать нужно всегда и много!» – говорил он нам… Это было счастье – учиться у такого преподавателя!

Митя очень жалел, что не застал такого счастья. Всё, что оставалось, это штудировать выдержавший два переиздания курс военной географии России, составленный Марковым совместно с подполковником Гиссером. Свою преподавательскую деятельность Сергей Леонидович всегда дополнял написанием подобных курсов, и юнкер Рассольников со свойственным ему прилежанием внимательно изучал их.

С самим же их автором судьба свела его в Новочеркасске, куда Митя приехал в декабре Семнадцатого. Перед этим он побывал в Ростове, и, по иронии судьбы, первым человеком, встреченным в родном городе, была та, которую он так старался забыть. Они приехали одним поездом и столкнулись лицом к лицу на вокзале.

– Митенька? Вы? Помилуйте, да что же это? Вы и вдруг юнкер? Неужели вы забросили науку?

– Какая уж теперь наука! Наука одна осталась: наука побеждать. И её забыли благополучно… А вы какими судьбами здесь, Полина? Сопровождаете вместе с мужем господина Савинкова? – Митя скривил губы. Имя террориста-романиста в армии было ненавидимо. Демонический Жорж, каковым он представлял себя в повестях, подписанных псевдонимом «Ропшин», один из бесов революции умудрялся, в реальности, вечно оставаться в дураках у других бесов. Вначале он был обманут Азефом, затем – Керенским. Последнее уж и совсем не делало чести знаменитому авантюристу. Ему, неуловимому организатору убийств крупных сановников, проиграть партию какому-то неврастенику-адвокатишке, какому-то словоизвергательному ничтожеству! Став военным министром Временного правительства, Борис Викторович пытался создать триумвират из себя, Керенского и Корнилова и выступал между последними посредником. Но Керенский поставил ультиматум, и Савинков мгновенно отрёкся от Верховного. Впрочем, это «Жоржу» не помогло, и министерского поста он лишился. И, вот, теперь этот политический труп, убийца и средний руки литератор явился на Дон, надеясь занять определённое место здесь и возобновить игру.

– Я не понимаю, Полина, что может быть у вас общего с этими людьми? – говорил Митя. – Посмотрите вокруг! Вот она, ваша революция! Нравится вам? Довольны вы?

– Не ломитесь в открытые ворота, Митенька, – откликнулась Полина, поправляя изящную шляпку. – Я не довольна, и мне не нравится. И к Борису Викторовичу я не имею никакого отношения. Я приехала сама по себе.

– Зачем?

– Потому что здесь мой дом.

– А что же ваш муж?

– У меня нет мужа.

– Как? – опешил Митя.

– Я передумала и не стала за него выходить. Мы прожили вместе год. Потом встречались, как друзья… Послушайте, Митенька, здесь не лучшее место для разговора. Может быть, вы проводите меня?

– Конечно, – кивнул юнкер и, подхватив её довольно увесистый чемодан, последовал за нею. – Вам, должно быть, тяжело носить такую ношу?

– Я привыкла.

– Что у вас там?

– Книги, Митенька. Я их перевожу с места на место, боясь, что пропадут. Многие принадлежали ещё моему отцу, а на одной есть дарственная надпись мне от Толстого. Я однажды была в его московской квартире. Там многие интересные люди собирались. Крестьяне… Все к нему шли, все просили помочь… Денег просили многие. Но он не всем давал. Только когда видел подлинную нужду. Зато слушал – всех… Странный был человек… И великий…

Митя с удивлением смотрел на Полину. Эта женщина виделась с Толстым, разговаривала с ним, а прежде никогда не упоминала об этом, и рассказывает так, словно о чём-то обыденном…