Багровый закат

Как утверждают древние источники, император ответил Петронию кратким посланием, состоящим, однако, из двух параграфов.

Первый из них гласил:

" Если ты еще не поместил в Иерусалимском Храме моей статуи, то и не делай этого. Но я повелеваю не чинить никаких препятствий тем, кто пожелает установить алтари в мою честь в любом другом месте Иудеи."

Второй параграф был более краток:

" Повелеваю тебе, Петроний, с получением этого приказа, немедленно покончить с собой собственным мечом".

Именно в это время, как свидетельствуют исторические источники, в имперской столице произошел очередной этап кровавой борьбы за власть. И вышеприведенное императорское послание не дошло до Петрония. Его легионы остались на своих базах. И в Иудее наступило долгожданное затишье.

Ранним утром, в семнадцатый день летнего месяца сиван , на уборку нового урожая вышли Шифра, Бен-Цур и их дети: Ривка, Ора, Эфронит и Ицгар.

Каково же было их удивление, когда они встретили у свого поля кузнеца Шмуэля и его сыновей – Давида и Ноаха. Они привели с собой Юдит. В их руках были новые, хорошо заостренные серпы.

Юдит с опаской оглядывалась по сторонам, затем, как бы очнувшись, прислушалась к утренним песням жаворонков, глубоко вдыхала запахи первых скошенных снопов. Потом робко пошла за жнецами и оказалась за спиной Ицгара. Подняла несколько упавших колосков, собрала их в крохотный сноп и, как маленькая девочка, протянула Ицгару.

Он взял и, как будто никогда ничего плохого не происходило, спросил:

– Придет ли Элька?

Она задумалась, пытаясь что-то вспомнить, повернулась в сторону дымящих печей.

– Элька там? – угадав её ответ, спросил Ицгар. И она еле заметно кивнула. К ней постепенно возвращалось сознание.

Глава 19 Последняя попытка

Решение Кумана казнить солдата остановило немедленный взрыв в Иудее, но не привело к спокойствию. Кровавые события на Храмовой горе были лишь небольшим звеном в цепи преступлений содеянных наместником Куманом и его подопечным – Цилием Каем.

Раздувая вражду между иудеями и самаритянами, Куман использовал эту вражду в своих целях, он поддержал самаритян, обостряя погромную ситуацию.

Пытаясь остановить братоубийственную войну, Первосвященник Ионатан, вновь и вновь призывал обе стороны к спокойствию.

Однако голос разума не был услышан. Столкновения продолжались. И Ионатан обратился к римским властям, с просьбой развести враждующие стороны, однако у Кумана, как известно, была своя стратегия.

Приняв сторону самаритян, он велел казнить двести пять ни в чем не повинных иудеев. А затем направил карательную экспедицию во главе с Цилием Каем против селений юго-западных районов Иудеи.

Экспедиция, как читатель уже знает, потерпела позорное поражение.

Понимая, что прокуратор Куман не смирится с подобным положением и предпримет новые попытки жестокой расправы с населением, первосвященник Ионатан, делал всё возможное, чтобы избежать всеобщей вспышки насилия в стране. В этих целях он сделал исключительно опасный шаг.

В глубочайшей тайне он направил в Рим своего представителя – старейшину Синедриона рава Нафтали. Ему предстояло вручить Всевластному императору жалобу на наместника Кумана.

То был смертельно рискованный шаг. Однако, если жалоба будет услышана, она спасет жизнь очень многим.

В это неспокойное время в столицу империи отправлялся корабль купца Нимрода.

– Война войной, а торговля торговлей, – утверждал купец, не скрывая иронии. – Людям надо есть и пить, иначе у них не будет силы воевать…

Старого Нимрода огорчало лишь то, что на этот раз с ним не поедет Ицгар. Старик в глубине души верил, что юноша, которого он любил как родного сына, не только был его поддержкой, наследником, но и приносил ему удачу.

Нимрод исстрадавшейся душой отца чувствовал, что Ицгар даже на миг не может оставить Юдит. Тем более, что благодаря неимоверным усилиям юноши, к пострадавшей постепенно возвращалась жизнь.

Его воспитанник не мог поступить иначе, с гордостью и печалью думал Нимрод, и он сделает все, чтобы помочь Ицгару.

Он даже хотел отменить это своё плавание, зная, что понесет большие денежные убытки. Тем не менее, счел невозможным отвергнуть просьбу Первосвященника и решил осуществить запланированную поездку, осознавая в полной мере, что без Ицгара ему будет плохо.