Багровый закат

Глава 18 Статуя императора

Густой туман завис над полями Модиина. Белые облака, возлежавшие на земле, щедро одаряли влагой оливковые рощи, приземистые густолистые смоковницы, отяжелевшие кусты граната.

В туманной тишине не было слышно шагов Шифры. Несмотря на преклонный возраст, она двигалась вдоль границ своего земельного надела, легко и свободно, словно плыла в облаках.

Крупные пшеничные зерна просвечивали сквозь мокрую прозрачную мякину. Шифра глубоко вдыхала запахи хлебов. При виде плотной стены созревших колосьев сердце её наполнялось тихой радостью. Впервые, после трех лет изнурительной засухи появилась надежда на обильный урожай.

"Приближается время жатвы, – с волнением думает она. – Только бы не помешал туман. Уборка мокрых колосьев ничего хорошего не даст. Однако когда туман рассеется, – мелькнула тревожная мысль, – и пригреет летнее солнце месяца сиван , может произойти наихудшее – защитная пленка мякины высохнет, раскроется и зерна осыпятся на землю. Урожай будет потерян!"

– Этого не должно случиться! – с тревогой шепчет она. В доме нет никаких запасов, к тому же её семья задолжала римским властям около двадцати сея зерна и половину такого же количества пшеничной муки.

Она долго и внимательно рассматривала колоски. С радостью обнаружила, что еще не все они созрели. Большая часть поспеет через неделю или даже две.

До этого Бен-Цур и Ицгар успеют съездить к Степному морю и привезти белые горючие камни для кузницы Шмуэля. Он обещал изготовить полдюжины новых серпов. Старые вконец износились.

Шифра с облегчением вздохнула. Подняла глаза к небу:

– Адонай, – неистово молилась она, – умоляю Тебя, не оставляй нас! Её молитву прервал тревожный голос Эфронит.

– Мама! Я еле тебя нашла! – Отец, Шмуэль, Эльазар, Давид, Ноах и Ицгар собираются в Иерусалим! – выпалила она единым духом.

– Что случилось? – спросила Шифра. – До праздника Первого снопа еще целых две субботы. Однако, глядя на взволнованную дочь, почувствовала, что её охватывает страх. Слишком много горя свалилось за последнее время.

Эфронит оглянулась, нет ли поблизости чужих людей, продолжила:

– Император объявил себя… Господом Б-гом! Тьфу, проклятый! – сплюнула она и тут же продолжила. – Он приказал поставить золотого идола, похожего на него и молиться этому чудищу!

– Где ты такое слышала?! – отпрянула от неё Шифра.

– Мне рассказал Давид, – обижено ответила Эфронит, – а он никогда не обманывает, вот!

– О, Всемогущий! – с испугом воскликнула Шифра и бессильно опустилась на траву.

Всевышний ниспослал обильные дожди, зреет богатый урожай. Появилась надежда на более сытую жизнь… И вдруг – новая беда!…

– Давид, – спешила Эфронит, – рассказал, что в селении Явне наши братья уже разнесли в крошки такого идола и разрушили жертвенник, возведенный проклятыми язычниками!

Когда император узнал об этом, он очень рассердился, – с веселой улыбкой излагала свои новости девочка, – и повелел, назло всем иудеям, поставить золотой идол в самом Храме! И где ты думаешь, мама? – шепотом спросила Эфронит. – В Святая Святых!

Даже Ицгар сказал, что это оч-чень опасно! – и умолкла.

Шифра с затаенным страхом смотрела на притихшую дочь. – Понимает ли она, чем всё это может кончиться?

Шифра уже слышала от Бен-Цура, что новый император возомнил себя Всезнающим и Всемогущим, словом, языческим богом, но тогда она не придала этому никакого значения.

Мало ли кто и кем считает себя в далеком Риме.

Теперь это касалось её семьи, её страны, самого Иерусалима – города всех их надежд, города, представляющего смысл самого их существования!

Шифра тут же направилась домой. Уже издали увидела множество людей, стоящих у их дома. Люди заполнили двор, толпились у гончарных мастерских Эльки.

Посередине двора стоял Бен-Цур. Его окружали люди.

Увидев Шифру, Бен-Цур улыбнулся ей, по этой улыбке, она поняла, что и он крайне встревожен.

Происходит нечто угрожающее им всем.

– Установить в Храме золочёного идола, – сказал Бен-Цур громко, чтобы слышали все собравшиеся, – император поручил наместнику Сирии Петронию.

Вновь поднялся невероятный шум возмущения, крики, рыдания. Когда шум немного затих, Бен-Цур продолжил:

– Я хорошо знаю этого полководца, он храбрый воин и дружественный нам человек, – Бен-Цур помолчал. – Но он солдат и обязан выполнять свой долг. Однако чего бы это нам ни стоило, мы не позволим осквернить наш Священный Храм!

– Умрём, но не позволим!!! – раздалось множество голосов.

Когда вновь наступила тишина, Бен-Цур неожиданно сказал:

– Я поеду к Петронию. Нельзя допустить, чтобы из-за одного сумасшедшего, даже если он император, погибли тысячи и тысячи невинных.

Встреча состоялась неделю спустя. Бен-Цур знал, что римлянин сведущ в мудростях Торы и дружественно относится к иудеям. Ходили даже слухи, что этот выдающийся полководец тайно исповедует веру иудеев. Конечно же, эти слухи доходили и до императора, анализировал сложившуюся ситуацию Бен-Цур, возможно, как раз эти слухи подсказали венценосному безумцу поручить именно Петронию и его легионам " сделать иудеям большое кровопускание."