Багровый закат

К концу затянувшейся трапезы, Тамар сообщила, что пришли люди, она назвала их имена, и они желают видеть прибывших гостей.

– Мы сейчас к ним выйдем, – сухо сказал Аминадав. Ицгар удивился столь неожиданной перемене Аминадава. Перед ним был совсем другой человек, сухой, колючий, нетерпимый.

Когда они вышли во двор, там стояло человек десять мужчин. Все они были в нарядных шелковых халатах. Их необычные головные уборы, состояли из такой же шелковой ткани, что и халаты, и широкой лентой были по несколько раз обёрнуты вокруг головы.

Большинство из прибывших выглядели людьми среднего возраста. Их худые лица были обрамлены небольшими бородками.

Ицгар обратил внимание на их руки и не поверил своим глазам. Кончики длинных тонких пальцев были угольно черными.

Один из пришедших, низкорослый коренастый мужчина с пожелтевшей седой бородой, вышел вперед и, обратился к Аминадаву. Он испрашивал разрешение потревожить его гостей несколькими вопросами.

– А разве ты, Ишай, забыл мой принцип, – строго сказал Аминадав, – тревожить делами гостей, можно лишь тогда, когда они после утомительной дороги отдохнут? Тем более что эта дорога длилась около двух рождений луны.

– Уважаемый Аминадав, ты говоришь правду! – ничуть не смущаясь, ответил Ишай. – Как и то правда, что вчера вечером из Эрец Исраэль приехал ювелир Овед. Он часто менял верблюдов, спешил возвратиться к семье и истратил на дорогу чуть более одного лунного месяца.

– И что же? – с оттенком недовольства спросил Аминадав.

– Зная твои принципы, уважаемый Аминадав, – спокойно продолжал Ишай, не обращая внимания на недовольство Аминадава, – мы пришли не для заключения сделки.

Аминадав, ожидая продолжения разговора, проявлял явное нетерпение. Теперь на Ишая с интересом смотрел и Нимрод.

– Мы лишь хотели услышать от дорогих гостей, прибывших из Эрец Исраэль, правда ли то, что нам рассказал оружейник Овед?

– Что же вам рассказал известный мастер? – уже более спокойно спросил Аминадав.

– Овед сообщил о страшном побоище, учиненном римлянами в праздник Песах на Храмовой горе. Солдаты убивали мужчин, женщин и детей. Надругались над священным писанием, сожгли бесценные свитки Торы.

– Правда ли это?

Аминодав с тревогой посмотрел на Нимрода.

Нимрод покачал головой.

– Дорогие братья, – с теплотой в голосе произнес он, – нам понятны ваши тревоги и ваша обеспокоенность, за нашу судьбу, ибо мы в Эрец Исраэль, а вы здесь – единый народ. Но мы не можем отрицать, либо подтвердить это трагическое сообщение. Мы отправились в путь значительно раньше, чем на Святой Земле побывал уважаемый Овед.

Единственное, что мы можем подтвердить, так это то, что римская власть превратилась в невыносимую тяжесть на нашей бесценной Земле. Они взвалили на плечи нашего народа, такие тяготы и столько горя, что долго вынести такое невозможно.

Народ страдает от непосильных налогов, наместник и его чиновники отбирают последние агоры. Из Рима приезжают сенаторы и другие важные чиновники и забирают оставшееся. Но самое страшное, состоит в том, что римляне всё более и более запрещают нам идти дорогой наших отцов. Заставляют поклоняться своим языческим идолам! Не так ли, Ицгар, сын мой?

Ицгар кивнул, с удивлением слушая речь Нимрода. Он впервые видел его в роли оратора.

Нимрод сделал значительную паузу, затем в напряженной тишине произнес:

– Могла ли произойти такая вспышка ярости, о которой сообщил уважаемый оружейник Овед? – и тут же сам ответил: – Да, могла! Слишком много накопилось несправедливости, обиды и издевательств.

Видя, что Нимрод завершил свой ответ, присутствовавшие люди подняли невероятный шум. Ицгару показалось, что во дворе было не десять нарядно одетых мужчин, а, по крайней мере, сто. Никто никого не слушал – все говорили одновременно.

Наконец, вперед вышел Ишай. Все замолкли. Он начал тихим, но отчетливым голосом.

– Мы принимаем ответ многоуважаемого гостя, как подтверждение слов Оведа, – многозначительно помолчал и продолжил:

– С данной минуты, мы – размотчики коконов, красильщики, ткачи, вышивальщики, считаем своим долгом свершить все возможное, чтобы поддержать наших братьев, поднявшихся на борьбу за свою Землю, за жизнь своих жен и детей, за право жить по заветам отцов наших. Мы надеемся, что вы примете наши трумот (пожертвования) в пользу братьев в Эрец Исраэль.

Вскоре они ушли.

– Вот как всё повернулось, – задумчиво сказал Аминадав. – Я этих людей знаю, – он надолго замолк, потом неожиданно сказал: – Придется тебе, мой старый друг, загрузить караван, на обратный путь, не теми товарами, что ты хотел у нас закупить, а нашими трумот. Но об этом мы еще поговорим.

Когда они возвратились в дом, столики были вновь уставлены едой, на этот раз сладостями.

На отдельных подносах были разложены крупные ягоды инжира: круглые, буровато-желтые и грушевидные, фиолетового цвета. Стояли тарелки со свежим и сушеным тутовником (шелковицей), горка миндаля, мед, печенье различных форм и расцветки, изюм, сушеный инжир, но больше всего Ицгар обрадовался, когда увидел чашу с королевскими орехами в финиковом меду, изготовленными точно так же, как делала Шифра.