Байки Чёрного Майя (СИ)

Отсутствовал хозяин дома недолго, не более трех минут, но гостям показалось, что остановившееся время свернулось в кольцо. Когда Изначальный вновь появился в комнате, парень и девушка глазам своим не поверили – обтянутые черным шелком перчаток руки держали острозубый железный венец, в котором, точно глаза чудовища, хищно горели три камня.

- Сильмариллы… – глухо вымолвил Изначальный, опускаясь в кресло. Венец расположился на столе рядом со своим хозяином – между заварочным чайником и витой серебряной ложечкой. – Тьма Изначальная, если бы кто знал, что это за чудовищная враждебная мощь… Из-за этих глупых стекляшек было пролито столько крови, что ее с лихвой хватило бы на то, чтоб наполнить небольшой пруд. Это…это язва, это заноза, незаживающая рана в плоти Арды… Мертвые лучи. Не-свет…

- Я дал обещание Тинголу – твердым голосом сказал Берен. – А значит, я должен принести ему один из них, сколь бы опасно это ни было.

- Должен, – передразнил его Мелькор и в досаде хлопнул ладонью по столешнице, – Тьма Изначальная, почему…Почему каждый, кто имел хоть какое-то отношение к этим камням, рано или поздно решал, что он должен обладать ими? Эта вещь не просто опасна, она смертельно опасна! Она сводит с ума и Эдайн, и Эльдар, именно поэтому я вынужден держать Сильмариллы при себе – здесь, в глуши они никому не смогут причинить вреда…

- Вреда? Какого вреда? – подала голос Лютиэн, недоуменно встопорщив острые ушки, отчего все колокольчики и бусинки издали переливчатый звон.

- Феанорингов видела? – коротко поинтересовался Вала. – Понравилось? Так вот, – он ядовито усмехнулся, – они тоже дали клятву!

Тут он каким-то особенным образом резко встряхнул венец, держатели оправ разомкнулись и три бриллианта, каждый размером с девичий кулак, со стуком запрыгали по черной лаковой поверхности стола.

- Они поклялись жизнью, что камни вновь будут принадлежать им…Воистину, Ярое пламя даже и представить не мог, что за вещь он создал в своей лаборатории…

Упоминание о Феанорингах привело Берена в состояние плохо управляемой ярости. Юноша и сам не понял, отчего его вдруг охватило столь сильное желание сжать в руке Звездный камень, только чтобы он не достался им…

- Я тоже поклялся, – горячо воскликнул он, сверкая глазами, – Я дал слово, и руку на отсечение даю, что найду способ его сдержать!

- Берен, нет! – испуганно взвизгнула Лютиэн, вцепившись в отворот кожаного жилета любимого. Вала зажмурился, голова его дернулась, точно от удара. В ту же секунду пальцы юноши случайно задели старый шрам на могучей шее Каргарота, и обезумевший от боли зверь прыгнул на своего невольного обидчика раньше, чем кто-либо из присутствующих в комнате, успел пошевелиться. Замершая с расширенными от ужаса зрачками Лютиэн беспомощно созерцала опрокинутое кресло, и человека в нем, погребенного под тушей древнего волка. Первым успел Мелькор. Он выпрямился во весь рост, резко выбрасывая вперед правую руку, в глазах полыхнула Сила пламени творения. Каргарот, точно схваченный неведомой рукой, жалобно скуля, отлетел прочь. Черные рукава плеснули в воздухе, обтянутая перчаткой ладонь описала стремительную дугу снизу вверх, и раненый, каким-то неведомым чудом приняв вертикальное положение, плавно опустился во вновь стоящее на прежнем месте кресло. В единый миг Мелькор оказался рядом, его глаза, состоящие, казалось, из одних лишь зрачков впились в мутные от боли глаза человека. Раскрытая ладонь зависла над искалеченной рукой Берена, снимая боль, останавливая фонтан бьющей крови, сращивая сухожилия. Рана заживала прямо на глазах. Вскоре взгляд юноши вновь стал осмысленным, точно его покинула застилающая сознание кровавая пелена.

Покрытое шрамами лицо Изначального оказалось совсем близко.

- Идиот… – выдохнул он. – Что ты наделал! Ты так и не понял того, что я всеми силами пытался сказать тебе… А я… я просто не успел.

Лютиэн бросилась к любимому, захлопотала вокруг него как наседка – над своим птенцом, а Вала умолк, сгорбившись и опустив голову, точно на его широкие плечи внезапно лег невидимый, но тяжкий груз. Седые пряди скрыли лицо. А когда он заговорил вновь, голос его был глухим и полным боли:

– Эти камни заставляют давать невыполнимые обещания и страшные клятвы, а сила их огромна… Тот, кто поклялся добыть их ценою собственной жизни – погибнет в погоне за целью. Тот, кто в запальчивости крикнул «будь я проклят, если не выполню обета!» – обретет проклятие надо всем своим родом… Берегитесь неосторожных слов… Это не просто слова…

- Эру Всемогущий… – дочь Тингола не в силах отвести глаз, с ужасом смотрела на сияющую россыпь бриллиантов на черной поверхности стола.

- Ты, мальчик, можешь считать себя счастливчиком… – продолжал меж тем Мелькор. – Ты лишился руки. А мог бы потерять что угодно: жизнь, любовь, душу, родных… Любое из тех понятий, которыми так любят клясться люди. В зависимости от упомянутого тобою.