Байки офицерского кафе

Нарик — это уменьшительно-ласкательное от имени Нариман. Именно так звали нашего героя. Мама его была каким-то большим начальником в Азербайджанской ССР. Видимо, желая дать ему хорошее образование, она «поступила» его не в Бакинское ВОКУ, которое было под боком, а в Киевское, более престижное. Да еще на факультет войсковой разведки. Однако, по свидетельству его однокашников, которых, как и всех «киевлян», попавших в спецназ, на начальном этапе нужно было многому учить, Нарика нужно было учить еще и тому, что он изучал в училище четыре года. Тем не менее, сам он о себе был довольно высокого мнения. Причем, не стесняясь, произносил вслух глупости астрономического масштаба, как истины в последней инстанции. Это бы еще ничего, если бы он их только озвучивал. К сожалению, он их еще и совершал.

Прибыв в часть, я встретился с Мишкой Вороницким и Гришей Бородиным, которые заканчивали девятую роту на два года раньше. Они и занялись моим устройством. Перво-наперво меня спросили, что я предпочитаю, квартиру со всеми удобствами, где требуется небольшой ремонт или экзотическую квартиру, где ремонта вовсе не требуется. Вот и поди угадай, что имелось ввиду. Долго не раздумывая, я сказал, чтобы они не выпендривались, а показывали и то, и это. А там уж я соображу, что для меня лучше.

Первой на очереди была экзотика. «Экзотика» потому, что, как высказались старожилы, «хата эта отделана под пещеру». «Пещерой» оказалась двухкомнатная квартира с верандой. Веранда играла роль кухни. Там находилась газовая плита с пустым баллоном из-под газа и стол, заваленный грязной посудой.

Если кто-то не знает, в офицерском общежитии посуда моется не после приема пищи, а перед ним. В углу висел умывальник, под которым стояло полное помойное ведро. В маленьком помещении, где по плану должна была быть кухня, жили два сравнительно старых (два года) холостяка. Эта комната была наиболее теплой и обжитой, но места там для меня не было. В дальней маленькой комнате жили три выпускника разных училищ моего же года выпуска, но успевших прибыть раньше, поскольку только в РВДУ выпуск был в конце сентября. Там было поскромнее, но и там места не было. Оставалась именно «пещера». Большая комната, в которой в стену были вмурованы брусья, а к стене рельсовыми костылями был прибит мат для отработки ударов. В углу обглоданным скелетом стояла солдатская кровать без матраса.

Из удобств был только свет, да и то вместо пробки в электрический счетчик была вставлена отвертка. Счетчик же был замкнут так хитро, что вращался в обратную сторону. Я не сразу оценил достоинства этого изобретения, но в последующем. Одним словом, «удобства во дворе, а двора нет!». До «туалета типа сортир» было метров сто. Там же находилась колонка с водой. Стены комнаты были побелены смесью извести и синьки в «наш родной васильковый цвет» и при этом ужасно пачкались. Двери в большую комнату не было. Она была проходной. Когда мне сказали, что зимой даже при наличии электрообогревателя здесь температура выше трех-пяти градусов не поднимается, стоит ли говорить, что я запросился в квартиру со всеми удобствами?

По дороге я возмущался, на фиг меня отвели в эту «хижину дяди Тома», когда есть приличное жилье?

Улыбнувшись змеиной улыбкой, Ворон сказал: «Не спеши отказываться, может, ты еще вернешься». В подъезде, куда мы пришли, присутствовал устойчивый запах фекалиевых масс. Квартира, где жили холостяки, находилась в полуподвальном этаже.

— Дети подземелья, — констатировал я по дороге.

— И не только, — многозначительно хмыкнул Ворон.

У квартиры, выделенной под общежитие, запах усилился.

— Они что, прямо под дверью навалили? — спросил я, пока Ворон звонил в дверь, прикрывая нос носовым платком.

— Ну, что-то вроде этого, — сказал Мишка, когда дверь отворилась.

Аромат, пахнувший из квартиры, вышиб бы слезу даже у мертвого. На пороге стоял начальник физической подготовки и спорта Мишка Черников. Вернее, стоял он не на пороге, а на одной из досок, которые служили мостками. По всей квартире плавало содержимое унитаза.

— Вот, нового жильца к вам привел! — ехидно сообщил Мишка Вороницкий.

Его тезка затравленно покосился, ожидая подколок, но, не услышав их, без энтузиазма сказал:

— Ну пусть располагается, если его здесь все устраивает.

— Блин, что это тут у вас?» — спросил я.

«Мускул» снова покосился на Ворона, у которого на лице было написано, как тому хочется «пройтись», видимо не в первый раз, по случившемуся, и нехотя сказал:

— Да Нарик, блин! Чтоб ему ни дна, ни покрышки.

— Нарик? А что такое нарик? — удивленно спросил я.

— Именно что, а не кто! — радостно воскликнул Ворон, уставший сдерживаться.