Байки Семёныча. Вот тебе – раз!

Ну а с наступлением новой эры, когда современный урбанизм начал удивлять изощренностью форм и архитектурных новаций, что в Гане, что в Кот-д’Ивуаре ни денег, ни желания какого-нибудь Йорна Утсона на праздник архитектурного безумия и строительных вакханалий пригласить не нашлось. Потому дворцы эпохи колонизации в двух странах там, где они сохранились, вид имели хоть и малость потрепанный, но практически идентичный, а здания торговых центров и присутственных мест своим кубизмом, что в Гане, что в Кот-д’Ивуаре роднились, как однояйцевые близнецы. Также в силу возраста, каковому совершенно иные интересы присущи, а также будучи чистокровными потомками рабоче-крестьянского класса, не входили парни тогда в круг людей, воздыхающих по тонкостям барокко и классицизма и страждущих эстетических наслаждений от созерцания строений разных эпох и стилей.

Была у меня одна знакомая, которая, получив от начальства премию за самоотверженный труд на ниве маркетинга и стиля в виде оплаченной поездки в итальянский Римини, на место приехав, вид приняла, скорбью и почитанием наполненный, и вместо того чтоб ламбруско под кусочек пармезана в траттории на Corso d’Augusto попивать, помчалась на городское кладбище могилу Феллини в памяти запечатлеть. И мне потом с год пришлось слушать истории с придыханием, в которых чувственно живописались и сам режиссер, почивший в Бозе, и тонкое искусство каменотесов, так мастерски изваявших надгробный камень для великого Маэстро. Дима и Слон такими не были. За пару дней визита, убедившись в том, что здания Центральных банков в обеих странах выглядят одинаково, а местное население, не признающее мусорных баков и зачастую справляющее нужду прямо посреди улицы, живет и «на» и «под» кучами отходов собственной жизнедеятельности, нимало, кстати, этим не печалясь, парни решили, что увидели все и что пора и честь знать.

И уже совсем было засобирались они, когда на стойке в отеле на англоязычный лифлет наткнулись. Рекламная брошюрка на хорошем английском языке ставила в известность всякого, что «наши крокодилы самые кожистые в мире!» и что каждый уважающий себя человек, будь он хоть самим Папой, должен сделать как минимум три вещи: родиться, на котдивуаровых крокодилов полюбоваться и со спокойной душой и чувством выполненного долга покинуть сей несовершенный мир. Ну, помереть то есть. Внимательно вчитавшись и со всех сторон рекламную картонку изучив, парни сделали вывод, что бывшей французской колонии все-таки есть чем от Ганы в оригинальную сторону отличиться. И вот в чем тут история, друзья мои.

К достопримечательности, каковой в Гане действительно не было, нужно отнести крокодиловую ферму. Вернее, фермы, по всей стране щедрой рукой разбросанные. И мне совсем не понятно, товарищи дорогие, по какой такой причине таких ферм в Гане не было. Вот ведь она, Гана, рядышком совсем. И трехсот километров не насчитать. И климат там один в один, не отличишь. И болото, для крокодиловой жизни пригодное, у себя на приусадебном участке любой неленивый ганец спроворить в три счета может. И крокодилов тех в дикой природе на искусственный развод, если постараться и откушенной ноги не побояться, завсегда парочку отловить можно. Но то ли неленивых ганцев не очень-то и находилось, то ли эти ганцы веревку из койры для поддержки штанов больше кожаных ремней уважали, не сделали себе ганцы привычки зубастую рептилию в искусственной среде обитания размножать. А вот котдивуарцы не побоялись-таки сложностей и утери конечностей, с духом собрались и сделали. Мутных прудов понастроили, заборчиками из бамбуковых палок, чтоб излишних человеческих жертв не случалось, пообнесли и ну давай там будущие портмоне да ботинки дорогие десятками плодить.